Проведя почти восемь часов за приготовлениями к вечернему празднеству, Габриэль чувствовала себя вполне уверенной в своей неотразимости. Подтверждениями тому служили взгляды мужчин, прожигающих фигуру фаворитки его высочества, шествующей по коридору Анжерского дворца. Многие кланялись, посылая пылкие взгляды, но глаза госпожи де Тариньи несли лишь вежливую улыбку в ответ на робкие дерзанья провинциальных кавалеров. Фрейлина не собиралась разменивать себя и свое время на глупости.
Принятая утром ванна, а после и массаж с использованием масел, которые делали кожу нежной и шелковистой, расслабили прелестницу и привели к мысли о том, что было бы неплохо провести эту ночь в приятной компании… Осознание своей красоты, молодости и привлекательности лишь укрепляло ее в этом желании.
Одной из мыслей, которые занимали даму по утру, была Диана де Монсоро. Габриэль никогда не видела блондинку, так поразившую сердце монсеньора, но горела желанием познакомится с этим «белокурым ангелом». В Габриэль нисколько не тлела ревность и не билась жажда стервозной женской мести… Скорее уж любопытство руководило де Тариньи – что за красота такая неземная, что его высочество сходит с ума? Впрочем, зная кое-какие подробности истории Дианы и герцога от доверенного слуги монсеньора, Габриэль полагала, что причиной такой страсти и умопомрачения является именно недоступность супруги главного ловчего. Страдания и желания герцога Анжуйского забавляли фрейлину королевы Наваррской, но отнюдь не злили. И, раз уж она союзница его высочества, почему бы не помочь герцогу в его чаяньях? Быть может тут помощь подруги будет более кстати, чем резкий мужской напор. Вот только граф де Монсоро может помешать… Но когда это мужья были помехой любовникам? Тут Габриэль довольно улыбнулась, закусив край губы – уж жены то точно никогда не были помехой мужьям в их развлечениях.
Подойдя к покоям монсеньора, госпожа де Тариньи уверенно вошла в кабинет, где, как ей сказали, в обществе графа де Бюсси (какая превосходная партия на вечер!), герцог Анжуйский готовился к балу. Молодая женщина воспользовалась своим правом фаворитки и доверенного лица после истории с побегом из Парижа, войти без доклада. Однако обладая от природы чувством такта и пониманием того, что она всего на всего женщина, остановилась поначалу на входе, давая себя заметить его высочеству и графу. Послав герцогу весьма страстный взгляд, Габриэль присела в изящном реверансе, который мог быть адресован и самому королю… Сегодня она тщательно подошла к выбору платья и прическе, стараясь оттенить все свои достоинства. Розово-лиловый шелк платья играл на свету, дорогая вышивка с использованием жемчуга и мелких драгоценных камней, покрывала корсаж и юбку, тончайшая пена белых кружев скрывала грудь, обнаженную, насколько это было возможно по приличиям, низким вырезом декольте. Тонкие белые пальчики с розовыми блестящими ногтями были унизаны кольцами, а на груди, подымаясь и опускаясь в такт дыханию, красовался тяжелый золотой медальон. Волосы госпожи Мария собрала на затылке и перевила ниткой жемчуга; ни один локон не закрывал нежную шею, предоставляя окружающим любоваться ею.
- Доброго вечера, монсеньер, - Габриэль умело играла своим голосом, приветствуя герцога, - Господин де Бюсси…, - вежливый взгляд с явным интересом из под медных ресниц был пущен в графа.
Идя через небольшой предпокой, госпожа де Тариньи слышала, что речь шла о главном ловчем. По крайней мере, до нее донеслось несколько слов, связанных явно с графом де Монсоро. Неужели этот злосчастный охотник занимает сегодня умы монсеньора и графа де Бюсси?
Закончив с приветствиями, положенными по этикету, Габриэль шагнула вперед, показав на мгновение из под тяжелых юбок свету изящную туфельку, расшитую мелким жемчугом и обтянутую розовым шелком.
- Я прошу простить меня за вторжение..., - извинение было произнесено с обольстительной улыбкой нежным грудным голосом.