1) Анжерский дворец Его Высочества герцога Анжуйского
2) 11 мая 1578 года, вечер
3) Франсуа Анжуйский, граф де Бюсси, Бриан де Монсоро и Габриэль де Тариньи
4) Герцог и г-н де Бюсси ведут разговор перед балом. Принц одевается к празднику и рассказывает Бюсси о разговоре с матерью. Его Высочество знает, что на предстоящем балу будет и Диана... Беседа дофина и его фаворита получает новых участников и, соответственно, продолжение...

* Квартет

Франсуа стоял перед зеркалом в своих покоях и рассматривал своё отражение. На нём были пунцовые короткие штаны, расшитые золотой нитью, высокие сапоги из красной замши и белоснежная рубашка.
Принц готовился к балу, который устраивался сегодня вечером в честь приезда королевы-матери и заключения мира между Парижем и Анжером. Екатерина, этот великолепный политик, сумела убедить герцога Анжуйского не начинать междоусобную войну. И вот теперь все пребывали в замечательном расположении духа, особенно сам герцог Анжуйский.
-Как ты думаешь, Бюсси, - обратился Франсуа к молодому человеку, стоявшему рядом, - наш главный ловчий появится на балу в обществе своей несравненной супруги?
Мысль о том, что Диана будет на балу, сводила герцога с ума. Он понимал, что Монсоро ни на шаг не отойдёт от своей жены, если он, Франсуа, будет рядом. А ведь принц так страстно желал остаться наедине с графиней де Монсоро. Страх перед королевой-матерью улетучился, как только она покинула его покои, и его место заняли прежние мысли и желания. А в последние несколько дней обладание прекрасной Дианой стало буквально навязчивой идеей Франсуа.
Если Бюсси сумеет отвлечь этого старого ревнивца, я смогу поговорить с Дианой, - думал принц, - но Монсоро не так просто будет одурачить. Он же не спустит с неё глаз и будет всячески нам мешать.
Почему-то герцогу Анжуйскому казалось, что Диана тоже расположена к нему, как ни абсурдна была эта мыль, Франсуа свято в неё верил.
- Бюсси, у меня, кажется, есть великолепная идея, - весело произнёс принц крови и повернулся к Луи де Клермону.

Бюсси посмотрев на своего сюзерена, старательно прихорашивающегося к балу, насмешливо подумал, - Эка тебя-то разобрало, ну просто самец жабы в брачный период, хотя... - закусил кончик каштанового уса граф.Мысль пришедшую ему в голову стоило тщательно продумать. Сам же Клермон был уже готов к балу, на нем был жемчужно-серый колет, густо расшитый серебряным узором и украшенный крупными, белыми жемчужинами. Надо сказать, что мужчина возлагал на этот бал некоторые надежды, но сейчас влюбленный принц навел его своими вопросами на несколько иную идею.
- Конечно, - уверено ответил Луи, переведя взгляд с тщедушной фигуры дофина на розетки своих бальных туфель, - Но Вы же знаете, монсеньор, - чуть насмешливо продолжил он, снова поднимая взгляд на герцога, - Что наш господин главный ловчий ни на минуту не отойдет от своего сокровища. Видите ли, - брови графа чуть приподнялись, а и без того чуть вздернутая верхняя губа презрительно выгнулась, обнажая ряд жемчужно белых, на редкость ровных, зубов, - он ревнив. И если вы не оставили идею приударить за его пташкой, то этого птицелова надо удалить из поля видимости... А иначе никак, - развел руками Бюсси. За окном цвел самый прекрасный месяц в году - май, а в сердце Клермона расцвела надежда. Принц кажется уверился, что Диана сможет его полюбить - Что ж, блажен кто верует, - полагал Бюсси глядя на приготовления его высочества к балу, - Лучше б о деле думал, неужто поверил уверениям мадам Змеи?
- И что ж у вас за идея? - почти почтительно осведомился граф, но в его бархатно-серых глазах плясали чертики.

Проведя почти восемь часов за приготовлениями к вечернему празднеству, Габриэль чувствовала себя вполне уверенной в своей неотразимости. Подтверждениями тому служили взгляды мужчин, прожигающих фигуру фаворитки его высочества, шествующей по коридору Анжерского дворца. Многие кланялись, посылая пылкие взгляды, но глаза госпожи де Тариньи несли лишь вежливую улыбку в ответ на робкие дерзанья провинциальных кавалеров. Фрейлина не собиралась разменивать себя и свое время на глупости.
Принятая утром ванна, а после и массаж с использованием масел, которые делали кожу нежной и шелковистой, расслабили прелестницу и привели к мысли о том, что было бы неплохо провести эту ночь в приятной компании… Осознание своей красоты, молодости и привлекательности лишь укрепляло ее в этом желании.
Одной из мыслей, которые занимали даму по утру, была Диана де Монсоро. Габриэль никогда не видела блондинку, так поразившую сердце монсеньора, но горела желанием познакомится с этим «белокурым ангелом». В Габриэль нисколько не тлела ревность и не билась жажда стервозной женской мести… Скорее уж любопытство руководило де Тариньи – что за красота такая неземная, что его высочество сходит с ума? Впрочем, зная кое-какие подробности истории Дианы и герцога от доверенного слуги монсеньора, Габриэль полагала, что причиной такой страсти и умопомрачения является именно недоступность супруги главного ловчего. Страдания и желания герцога Анжуйского забавляли фрейлину королевы Наваррской, но отнюдь не злили. И, раз уж она союзница его высочества, почему бы не помочь герцогу в его чаяньях? Быть может тут помощь подруги будет более кстати, чем резкий мужской напор. Вот только граф де Монсоро может помешать… Но когда это мужья были помехой любовникам? Тут Габриэль довольно улыбнулась, закусив край губы – уж жены то точно никогда не были помехой мужьям в их развлечениях.
Подойдя к покоям монсеньора, госпожа де Тариньи уверенно вошла в кабинет, где, как ей сказали, в обществе графа де Бюсси (какая превосходная партия на вечер!), герцог Анжуйский готовился к балу. Молодая женщина воспользовалась своим правом фаворитки и доверенного лица после истории с побегом из Парижа, войти без доклада. Однако обладая от природы чувством такта и пониманием того, что она всего на всего женщина, остановилась поначалу на входе, давая себя заметить его высочеству и графу. Послав герцогу весьма страстный взгляд, Габриэль присела в изящном реверансе, который мог быть адресован и самому королю… Сегодня она тщательно подошла к выбору платья и прическе, стараясь оттенить все свои достоинства. Розово-лиловый шелк платья играл на свету, дорогая вышивка с использованием жемчуга и мелких драгоценных камней, покрывала корсаж и юбку, тончайшая пена белых кружев скрывала грудь, обнаженную, насколько это было возможно по приличиям, низким вырезом декольте. Тонкие белые пальчики с розовыми блестящими ногтями были унизаны кольцами, а на груди, подымаясь и опускаясь в такт дыханию, красовался тяжелый золотой медальон. Волосы госпожи Мария собрала на затылке и перевила ниткой жемчуга; ни один локон не закрывал нежную шею, предоставляя окружающим любоваться ею.
- Доброго вечера, монсеньер, - Габриэль умело играла своим голосом, приветствуя герцога, - Господин де Бюсси…, - вежливый взгляд с явным интересом из под медных ресниц был пущен в графа.
Идя через небольшой предпокой, госпожа де Тариньи слышала, что речь шла о главном ловчем. По крайней мере, до нее донеслось несколько слов, связанных явно с графом де Монсоро. Неужели этот злосчастный охотник занимает сегодня умы монсеньора и графа де Бюсси?
Закончив с приветствиями, положенными по этикету, Габриэль шагнула вперед, показав на мгновение из под тяжелых юбок свету изящную туфельку, расшитую мелким жемчугом и обтянутую розовым шелком.
- Я прошу простить меня за вторжение..., - извинение было произнесено с обольстительной улыбкой нежным грудным голосом.

Появление Габриэль де Тариньи лишило герцога возможности поделиться с господином де Бюсси своей великолепной идеей. Как он ни горел желанием заполучить прелестную Диану - эту чистую, невинную жемчужину - все же он не мог просто так игнорировать другие, не менее соблазнительные драгоценности. Кроме того Анжуйский помнил, что сегодня утром повел себя непростительно опрометчиво в отношении госпожи де Тариньи, лишил ее своего близкого общества из за меланхолии и недостойного наследника престола страха, который овладел им перед визитом матери. Он был невнимателен к Габриэль, не поделился с ней своими душевными терзаниями и мало того - просто выпроводил эту прелестную женщину за дверь. Герцог понимал, что своим поведением он мог обидеть Габриэль - но это понимание пришло к нему только сейчас, когда самое неприятное ( а именно-разговор с матерью) осталось позади. Сейчас, когда к нему стало возвращаться душевное равновесие, Анжу смог взять себя в руки. Нужно было исправить утреннюю оплошность - ибо швыряться союзниками из-за какой то провинциалки - пусть даже и на редкость соблазнительной - было просто глупо.
Перед тем как удостоить своим вниманием вошедшую придворную, герцог пару секунд изучал выражение лица своего друга. Бюсси всегда отличался насмешливостью и саркастичностью - так что ничего подозрительного в этом, скорее всего, не было. Вопрос, заданный ему Бюсси, Анжуйский просто-напросто проигнорировал. Луи де Клермону достался только красноречивый взгляд Франсуа, призванный донести до Бюсси следующее:он посветит лучшего друга в детали своей великолепной идеи- но позже. Потом.
Внимание наследника престола переключилось на Габриэль - и герцог успел заметить, какой пылкий взгляд бросила на него фрейлина Маргариты Наваррской. Что же... выходит, есть в нем что-то привлекательное для женской натуры.
О ссоре с братом-королем Анжуйский и думать забыл. Об этом он вспомнит позже- уже перед тем, как ехать в Париж. Если он решил на затевать войну - то так тому и быть, войны не будет, но вот мириться с Генрихом после всего что было...Эта задача представлялась Анжуйскому на редскость сложной- не потому что он сам не сможет забыть унижение, которому брат подверг его , а потому что король держит на Анжуйского зло и вряд ли простит предательство. А значит, можно ожидать чего угодно. Все это было так запутано и так сложно, что легче было об этом забыть. Что герцог благополучно и сделал.
- И Вам доброго вечера, Габриэль - ответил Франсуа, милостиво улыбаясь фрейлине - Очень рад, что Вы зашли. Можете не просить прощения.
Герцог отошел от зеркала и буквально "подплыл" к Габриэль - он серьезно намеревался загладить свою вину перед дамой и исправить утренний промах. Начало было успешно положено - герцог со всей галантностью запечатлел на тыльной стороне ладони женщины поцелуй.
- Отнюдь, это я должен просить прощения у Вас, Габриэль - тихо добавил он - Надеюсь, Вы дадите мне возможность вымолить его у Вас наедине.

Бюсси поклонился вошедшей даме настолько почтительно, насколько того требовали правила учтивости той эпохи. Надо сказать, что мадемуазель де Тариньи, постоянно крутящаяся вокруг Франсуа и явно пытающаяся вести какую-то свою игру, несколько раздражала графа. Да и сам принц, насколько мог судить о нем Бюсси, был явно куда как больше заинтересован очередными амурными делишками, вместо того, что бы хотя бы попытаться добиться мира на более выгодных условиях, нежели ему сейчас навяжет мадам Змея. И этим лишний раз подтвердил давно сложившееся у молодого человека мнение об этом крайне не дальновидном политике и еще более неудачливом стратеге. Тем не менее, похоже было, что герцог уверился, что опасности позади и решил веселиться, как в последний раз... Что ж - в общем-то граф и не сомневался, что Анжуйский опять струсит и предпочтет пустить все на самотек... Да и самого Клермона значительно больше волновали иные вопросы, нежели очередные просчеты его сюзерена.
Между тем, "ритуальные танцы" галантного кавалера, только что продемонстрированные принцем крови этой, не сильно влиятельной, фрейлине которую младший Валуа отчего-то принимал здесь, в Анжере, так, словно эта дама была его союзницей, несколько развеселили Луи. Как казалось д'Амбуазу, для того, чтобы залезть под юбку рыжеволосой чертовке, вошедшей без доклада в покои дофина, не обязательно было держать себя с ней так, словно она правящая королева...

Галантность герцога помогла Габриэль расцвести в улыбке; в зеленых глазах заиграл лукавый огонек, смешанный с желанием. От поцелуя, доставшегося руке, по груди пробежала приятная дрожь и стало довольно тепло… Не отнимая свою кисть у монсеньора, госпожа де Тариньи свободной рукой поправила несуществующие пряди на шее, инстинктивно пряча легкое смущение охватившее ее от ласки герцога Анжуйского.
- Монсеньор, - тихонько грудным голосом начала фрейлина, - я почту за честь и величайший подарок побыть с Вами наедине, но за что же хочет просить прощения его высочество герцог Анжуйский – сегодняшний победитель у своей бедной рабы?
Глаза Габриэль заблестели, а грудь медленно вздымалась и опускалась, повинуясь в своем ритме волнениям, которые обуревали хозяйку. Как же она была рада – герцог не забыл про свою спасительницу, а значит снова она на вершине!
Про присутствие графа де Бюсси дама уже забыла, блестящий кавалер был непривычно молчалив. Этим он донельзя удивил фрейлину, знавшую про падкость Бюсси на женщин, но она тут же переключилась на главное действующее лицо в этих покоях – на Франсуа. Словно в противовес своему недавнему приему, герцог был мил и нежен. Мигом отпали всякие мысли о других мужчинах, недавно снедающие ум красавицы. Зеленые глаза ласкали монсеньора, из них словно лился свет, призванный вдохновить герцога на все его начинания.
Она войдет сегодня в бальную залу, как королева Анжера и пусть кто-то посмеет сказать хоть слово о том, что Габриэль де Тариньи не достойна таких почестей! Пусть рискнет головой… Мысленно воздав хвалу Марии за ее расторопность и волшебные руки, красавица еще раз с удовлетворением окинула себя взглядом. Она была хороша и знала про это, а когда женщина еще и желанна, то цветет еще ярче, чем когда старается только для себя. Усердие выглядеть превосходно не прошло даром, и Габриэль купалась в тепле интереса, исходящего от герцога Анжуйского. Пусть его считают самым хилым отпрыском Валуа, но у остальных и такого нет! Пусть двунос, пусть подл, пусть слабохарактерен, но разве это все это мешает ему быть принцем крови и быть мужчиной? Тщеславие и желание Габриэль тихонько шепнули ей в ответ одновременно: нет. Да она и сама это знала. Одной из особенностей этой хорошенькой женщины было принятие мужчин, которых ей посылала судьба, такими, какими они были. Она не старалась их изменить, не старалась улучшить или наоборот ухудшить. Госпоже де Тариньи это попросту не было нужно.
Помолчав немного, дама добавила:
- Мне показалось или тут прозучало имя графа де Монсоро?

Реакция Габриэль служила достаточно красноречивым сигналом того, что все в порядке - фрейлина не обижена и с готовностью примет внимание принца Анжуйского. Франсуа почувствовал, как с плеч у него падает камень - улыбка герцога сделалась естественнее, а сам он мгновенно расслабился. Грудной голос Габриэль действовал, словно кошачье мурлыканье, и даже дыхание у принца слегка участилось от удовольствия.
- Я очарован Вашей тактичностью и умением прощать чужие промахи- добродушно усмехнулся принц , откровенно любуясь прелестями придворной - Я напомню Вам, о чем речь, когда мы останемся наедине. До того момента я буду счастлив наблюдать Вас рядом
Герцог чуть обернулся в сторону Бюсси - как бы давая понять последнему, что помнит о его присутствии в покоях. При упоминании имени Монсоро герцог застыл - на какую то долю секунды. Ему не очень хотелось говорить о Монсоро при даме, но раз уж зашел о нем разговор, от него уже не спрячешься.
- Да, Вы не ошиблись - молвил герцог Анжуйский, всем своим видом выказывая, что он не стесняется никого из присутствующих и намерен если и не говорить открыто, то хотя бы сделать вид, что говорит.
- Присаживайтесь, Габриэль
Герцог подвел фрейлину к креслу , а сам оперся локтем о спинку этого предмета мебели.
- Что же, поскольку здесь находятся только мои друзья, я буду говорить откровенно.
Однако, особо откровенничать герцог не собирался. Он не дурак, чтобы говорить открыто о своих симпатиях к графине де Монсоро при Габриэль - тем более графиня интересовала Франсуа так же сильно, как какая-нибудь поразительно красивая безделушка вроде именного клинка с эфесом, усыпанным драгоценными камнями. Ну, конечно, принц был без ума от драгоценностей.
- Мы с графом обсуждали присутствие на предстоящем балу господина де Монсоро с супругой. Мне хотелось бы понять, что представляет из себя госпожа Диана и от чего граф так ревностно охраняет ее от любого общества, кроме своего собственного. Что-то здесь не так! Но он так ревнив, наш главный ловчий, что вряд ли отойдет от жены хотя бы на шаг. А у меня так разыгралось любопытство, что я не силах с ним совладать.
С губ герцога слетела очередная усмешка. По мнению герцога , он достаточно ясно высказался, чтобы его поняли - и достаточно утаил, чтобы никто не подумал совсем уж лишнего.

Бюсси продолжал наблюдать разворачивающееся перед ним представление с веселым любопытством. Тариньи мало того, что врывалась в покои дофина без доклада, что несколько не соответствовало статусу фрейлины, учитывая даже то, что ветренный принц и провел с ней две-три ночи, она еще и проявляла любопытство к приватным разговорам герцога. Впрочем, что еще было ожидать от этого легкомысленного труса, зовущегося наследником короны? Откровенничает с придворными своей сестрицы, вместо того, что бы пытаться добиться хоть какого-то влияния на политическую жизнь страны, коль уж подвернулся подходящий момент. Сам граф хотел было отшутиться в ответ на вопрос зеленоглазой соблазнительницы о главном ловчем, но что-то удержало его, - Посмотрим, как далеко зайдет в своих откровениях перед этой развратной куклой наш Франсуа... Но Бог мой! Каким нужно быть идиотом, чтобы обсуждать женщину, которую ты хочешь сделать своей любовницей, в присутствии той, под юбку которой ты лазаешь сейчас... Уж коли он желает польстить этой Тариньи, то какого дьявола пускает слюни на Диану при ней? Конечно Тариньи не будет ревновать очередной трофей, а уж тем более такой, но... Женщины никогда не прощают, если находясь с ней, думаешь о другой, и плевать ей, нужен ты или не нужен... И в этом он весь - распыляется, не знает чего хочет и всегда позади всех... наш "Геркулес", - подумал молодой человек, старательно пряча затаившиеся в глубине бархатисто серых глаз ироничные смешинки.
- Говорю же вам - хотите затравить лань, уберите подальше охотника, что бы не мешал, - цинично усмехнулся в каштановые усы граф, - Иначе ему могут ой как не понравиться браконьеры в его угодьях... Нет, вы конечно принц, так что может быть наш егерь здесь смолчит... Однако уж больно он дик и невоспитан...
И помолчав мгновение продолжил, - Но все в ваших руках... Монсеньор...