1) Место проведения: замок Монсоро
2) Дата: утро 10 мая 1578 года
3) Участники: Диана де Монсоро, Гертруда, Бриан де Монсоро (письмо), Жанна де Сен-Люк.
4) Краткое содержание квеста: Диана де Монсоро получает письмо от мужа, в котором он приказывает ей явится в Анжер на бал в честь королевы-матери

Ненавистный банкет все больше и больше раздражал графа де Монсоро, сидевшего среди анжуйцев рядом с принцем. Женский смех, пьяные разговоры дворян, храбрые выкрики в честь монсеньора – все это было противно мерзко и давило на нервы, заставляя принимать огромные усилия, чтобы не сорвать скатерть со всем на ней лежащим и не кинуть в лицо этим провинциальным дворянишками все, что он думал про их хваленую верность и доблесть. Но все это было последствием дурного расположения духа и отвратительного вечера… Диана.. Она не выходила из головы своего мужа ни на минуту. Любовь к ней была так мучительна, что графу иногда хотелось причинить себе неизъяснимую боль, чтобы заглушить то, что грызло его внутри; сбить то желание, время от времени охватывающее все его существо. Вот и сейчас внутри горел пожар, отдаваясь болью при каждом вздохе. Человек рациональный, принадлежащий своему уму в первую очередь, граф в панике слушал свои ощущения. Он менялся, менялся стремительно и быстро под гнетом чувств к женщине, и это было ужасно. Главный ловчий надеялся, что, получив желаемое, он утолит жажду, но только растравил свой аппетит…
Когда появилась возможность покинуть зал, граф де Монсоро медленно и тяжело вышел из-за стола и, поклонившись его высочеству, направился к себе. На душе было неспокойно из-за всего. Целая буря чувств и эмоций бурлила, заглушая голос здравого смысла и разума. Как тих он оказался! И только от этого хотелось сейчас разгромить что-то в отведенных покоях. Чувство неконтролируемой ситуации – самое отвратительное, что случалось когда-то с главным ловчим его величества. Стараясь облегчить затрудненное дыхание, граф рванул ворот рубашки и судорожно вздохнул. Парочка, целующаяся у стены темного коридора, испуганно отпрянула от страшного видения, которое являл сейчас супруг юной Дианы де Монсоро, вызвав тем самым на его губах саркастическую улыбку. Чужое счастье царапало его чувства сейчас острее любого ножа хирурга, который прикасается к плоти своего пациента.
- Простите.., - буркнув извинения, граф направился к себе, где верный Прюнель поспешил помочь господину раздеться и лечь на высокую кровать. Однако главному ловчему было не до сна. В голове перемешалось все, что занимало его мысли на протяжении последнего месяца. Сменяя друг друга в хаотическом порядке, перед глазами мелькали герцог, королева-мать, герцог де Гиз, король и, конечно, Диана… Более всего сейчас занимало то, что она далеко от мужа и он не может ее видеть, а также то, что необходимо ускорить свидание… Ведь неизвестно, что будет завтра. Герцог может принять решение о войне, а тогда город перейдет на осадное положение.... Графа не смущал тот факт, что супруга может быть не рада свиданию с ним по причине его недавнего поведения в спальне. Стараясь заглушить внутренние переживания, главный ловчий налил себе вина из кувшина, что стоял на столике у кровати и сделал большой глоток. После второго стакана мысли потекли быстрее и четче, оформляясь в один единственный вывод - Диану нужно было вызвать в Анжер. Тут можно будет наблюдать за ней без помех, чтобы понять ее истинные чувства к герцогу Анжуйскому и приблизить к себе... Оставалась проблема с королевой-матерью, у которой увезли фрейлину по причине ее якобы беременности… Но тут граф де Монсоро надеялся на то, что ее величеству будет просто не до выяснения таких мелочей в условиях начала гражданской войны.
Тяжело сев за стол, главный ловчий пододвинул к себе чернильницу и перо. Бумага лежала тут же на столе, как и печати. Обхватив перо, граф аккуратно макнул его в чернила и задумался. Как и что написать ей после такой ссоры? Тон приказа? Перо замерло на мгновение и все же решительно атаковало бумагу.
«Сударыня, обстоятельства вынуждают меня нарушить Ваш покой и уединение в нашем замке Монсоро. Помимо приезда его высочества герцога Анжуйского в Анжере ожидают ее величество королеву-мать. Вам, как ее фрейлине, стоило бы поприветствовать свою госпожу по приезде. Королева-мать должна прибыть в Анжер завтра к полудню, а вечером герцог Анжуйский устраивает бал в ее честь. Необходимо Ваше присутствие на этом празднике…». Рука графа де Монсоро на мгновение замерла над бумагой, но вновь принялась за написание письма.
«Как Ваш муж могу сказать, что Ваше присутствие подле меня в такое время тоже весьма необходимо и будет мне весьма приятно.

Ваш супруг,
граф Бриан де Монсоро»

Мужчина пробежался глазами по строчкам и посыпал бумагу песком. Подождав несколько секунд, он запечатал письмо и, растолкав Прюнеля, храпевшего у подножия кровати, дал ему поручение немедленно отвезти письмо графине. Ошалевший малый, проклиная все на свете, направился на конюшню и уже через полтора часа письмо графа де Монсоро лежало на столике его законной супруги графини Дианы де Монсоро…

В эту ночь графиня де Монсоро заснула в слезах. Сон ее был беспокоен, , а найти удобное положение на мягких перинах, в которых она утопала, казалось невозможным, как бывает во время лихорадки. Диана впервые проводила ночь в этом замке... И состояние неуюта на новом месте, которое было для нее враждебным, совпало с внутренними противоречиями, цепко завладевшими душой молодой женщины. И после того, как самоотверженная Жанна, которая просидела с подругой допоздна, покинула опочивальню, обняв и поцеловав юную графиню, пожелав ей спокойной ночи и на прощание обнадежив снова, успокоившаяся было Диана вдруг вновь ощутила подкативший к горлу комок. Уже ничто не могло отвлечь от тяжких размышлений. Свернувшись в клубочек, она лежала на необъятном ложе с широко открытыми глазами, уткнувшись в уже влажные подушки, и чувствовала, что слезы опять дрожат на мокрых ресницах. Чувство абсолютного одиночества, острой необходимости ощутить на своих губах вкус любимых губ, и кроме того, внутреннего непреодолимого страха – боязни то ли настоящего то ли будущего - все это буквально сводило с ума. Измучившаяся за день Гертруда была отпущена еще раньше и уже спала, и хозяйка и не подумала поднять ее. Верная анжуйка и так испереживалась за сегодняшний день.
Только спустя пару часов, показавшихся вечностью, молодая женщина, обессиленная слезами и моральными терзаниями, забылась сном, который, как мы уже сказали, был беспокоен и тревожен. Такой сон не восстанавливает силы, ибо сознание в подобных случаях угасает лишь внешне, а ум продолжает работать, однако все же он был менее мучителен, чем бодрствование.
Гертруда поднялась среди ночи, чтобы проверить свою госпожу. Аккуратно заглянув под полог, чтобы ненароком не нарушить покой, и слегка приподняв свечу, служанка тяжело вздохнула и горестно поджала губы. Охваченная порывом сильнейшей досады и острейшего сочувствия, славная девушка подумала про себя, что если уж ее несчастная барышня так мучается, то либо Господь вовсе уж несправедлив... Но здесь она испугалась своих кощунственных мыслей и поспешила вывести для себя другое предположение: госпоже Диане непременно будет уготовано такое счастье, что переживаемое ею сейчас это некоторый выкуп, без которого не обойтись по каким-то неведомым причинам. Успокоив себя такими рассуждениями и заботливо подоткнув барышне одеяло, камеристка вновь удалилась к себе белым силуэтом, напоминающий фантом в презабавном чепчике и с тускло мерцающей свечой в руках.
Лишь к утру подобие лихорадки оставило молодую женщину и она провалилась в глубокий тяжелый сон без сновидений.
Когда графиня открыла глаза, время близилось к полудню. Молодая женщина ощущала себя абсолютно разбитой. Тело было словно ватным, голова отказывалась отрываться от подушек, будто налившись какой-то тяжестью, и какое-то время Диане понадобилось, чтобы понять, где она. Наконец пришло осознание настоящего, и вместе с этим настоящим вернулись вчерашние тревоги. Однако новый наступивший день вселял уверенность, которую графиня решила подкрепить молитвой.
Она поднялась с постели, чтобы взять молитвенник – неизменный свой спутник и помощник во всех житейских невзгодах. Однако, стоило молодой женщине спустить с постели ножки и сделать пару шагов по устилавшему пол ковру, как изящные дуги ее бровей удивленно взметнулись вверх – на столике, на котором и лежала пресловутая книжица, переплетенная пунцовым бархатом, и еще несколько дамских мелочей, белела бумага. После брошенного на печать взгляда, Диана невольно свела брови к переносице, ощущая, как будто бы холодок пробежал от самой этой бумаги по всему телу, передавшись от кончиков пальцев.
Распечатав письмо, графиня быстро пробежала его глазами.

Гертруда, не взирая на усталость прошедшего дня, спала очень плохо, тревога за свою госпожу мешала ей сладко почивать в этом мрачном, сыром замке.
Ворочаясь на узкой девичьей постельке в комнате, примыкающей к спальне госпожи де Монсоро, юная анжуйка размышляла.
- Господи, спаси и помоги нашей барышне. Чем, святой Боже, она перед тобой провинилась? - мысленно вопрошала она Создателя, пяля в потолок золотисто-ореховые глаза, - Ну за что ж ты ее так мучаешь? За что послал ей этого рябого дьявола? Ох, прости, Господи... - служанка быстро села на постели и перекрестилась, - помянула нечистого... Но ведь этот муж госпожи недалеко ушел от врага рода человеческого. Такой же омерзительный и злобный! И терзает ее, голубку невинную, - думала анжуйка, так и не сомкнув глаз.
После мысли ее приобрели более земной характер и озаботившись тем, что хозяйка наверняка осталась один на один с гнетущим ее ужасом мужниного жилища, Гертруда тихими шагами прокралась в опочивальню графини. Убедившись, что юная женщина спит безмятежно, как ангел с разметавшимися по подушкам волосами цвета старинного золота и только нежно-розовые щеки ее горят лихорадочным румянцем на бледном алебастровом лице, камеристка поправила госпоже одеяло и бесшумной поступью покинула опочивальню. Вернувшись к себе, она снова перекрестилась на распятье и снова легла в узкую холодную постель. Однако на этот раз молодая анжуйка легко оказалась в объятиях Морфея. Ей казалось, что она спала без сновидений и остаток ночи пролетел как мгновение. Открыв глаза, Гертруда с ужасом убедилась, что безбожно проспала. Однако госпожа отчего-то ее не вызывала, и взволнованная камеристка, быстро приведя себя в порядок и пользуясь своим положением наперсницы, без вызова устремилась в хозяйскую спальню. Первое, что увидела она, войдя в к своей госпоже, была мадам Диана, читающая какое-то письмо. Сердце девушки отчего-то подсказало, что письмо это явно не к добру, а выражение лица хозяйки подтвердило догадки. Однако не показав вида, служанка улыбнулась:
- Доброе утро, барышня, как вы почивали?

Молодая женщина, прочтя письмо, закусила губу, отводя с лица в сторону золотистую прядь, некстати упавшую на глаза. Бал в Анжере... В Анжере - королева-мать... Взор Дианы был задумчиво вперен в одну точку. Что значит для нее это известие? Если кратко, то весь смысл письма можно было уместить в одну лишь фразу: Ваше пребывание подле меня. Ей придется находиться рядом с мужем в качестве его законной супруги и вновь представать перед множеством взглядов как графиня де Монсоро. Но... Здесь молодая женщина почувствовала, как у нее защемило сердце, а в черных глазах отразился страх. Что будет в ближайшем будущем? Она успела достаточно узнать характер своего возлюбленного. Весь давешний вечер и половину ночи Диана мучилась, пытаясь разобраться в себе и понять, что она чувствует. Та неколебимость, с которой Бюсси вчера выразил свои намерения, заставляла графиню холодеть. Какова же была причина? Человеколюбие? Боязнь будущего и неопределенность? Ощущение своей вины - хотя была ли она, эта вина?.. Видит Бог - Диана сделала все, чтобы предотвратить кровопролитие.
И герцог Анжуйский... Придется видеть и его. По сравнению с тем, что придется перенести в ближайшие дни, пребывание в замке Монсоро начинало казаться благом. По крайней мере, здесь было тихо и спокойно, и рядом были Сен-Люки...
Диана ощутила острое желание зарыться лицом в подушки и сжать пальцами виски, опасаясь, как бы поток противоположных одна другой мыслей не свел ее с ума. Ей предстояло отправиться в центр событий, напрямую связанных с ее дальнейшей жизнью, и это пугало. Однако помимо всего прочего, графиня чувствовала уколы совести перед самой собой за проявленную вчера слабость. Сейчас необходимо взять себя в руки и не терять присутствия духа, что бы ни случилось.
От подобных размышлений Диану оторвал звук шагов и голос камеристки. Молодая женщина обернулась.
- Здравствуй, Гертруда. Спала я не слишком хорошо, признаться. И есть новости... - графиня вновь скользнула взглядом по строчкам записки, - Мне приказано отправляться в Анжер.

- О Господи! - воскликнула хорошенькая служанка, прикладывая ладонь к губам, - В Анжер! Да, там же сейчас этот проклятый Монсоро, - в отчаянии произнесла Гертруда, - да и принц с которого и начались все несчастья тоже там... - казалось, отчаянию девушки не было предела, - Но, - вдруг просияла юная вилланка, - Там ведь не только они! Там все-все-все дворяне из свиты принца, а значит... - закончила служаночка с лукавым выражением на хорошеньком личике.
- Эх, барышня, - успокаивающе затянула она с интересом поглядывая на письмо, в руках у Дианы, - Может не все так и плохо?
- Вдруг, - с какой-то отчаянной надеждой подумала Гертруда, - господин де Бюсси все ж-таки отправит эту отвратную злобную образину, так мучающую мою госпожу прямиком в ад, где этому ловчему самое место, а моя барышня наконец-то обретет то счастье, которого она заслуживает. Ну сколько можно мучить-то ее, вот ведь непонятно!!! Ну неужто на этом свете нет ну нисколечко справедливости?! Неужели это кошмарное видение по имени Монсоро так и будет преследовать ее?!! Ох, Господи, Господи, ну за что ж такая-то напасть?
И с этими мыслями вихрем пронесшимися в хорошенькой головке юной камеристки, девушка уставилась на свою госпожу ожидая ответа.

Диана коснулась губ кончиками пальцев.
- Да, - выдохнула она едва слышно, - человеку не дано знать, что будет дальше и что для него лучше. Это в воле Создателя. И потому как знать, где найдешь, где потеряешь. Увидим, Гертруда, увидим, чем это обернется, - и графиня принялась теребить ни в чем неповинное кипенно-белое кружево на рукаве пеньюара.
Что ее ждет в Анжере? Что она найдет там? И каковы будут новые обстоятельства, в которые угодно Судьбе ее забросить?
Но вместе с этими противоречиями, молодая женщина ощущала жгучее непреодолимое желание, из того рода, какое охватывает жаждущего. Мучительное и прожигающее насквозь: увидеть. Увидеть его. Прикоснуться. Услышать голос.

В это утро, как в прочем и в остальные дни, Жанна де Сен-Люк проснулась в хорошем настроении. Конечно, что может быть лучше, чем встать ранним чудесным майским утром и увидеть возле себя милое улыбающееся лицо любимого человека!
Супруг встал раньше нее и с нежностью наблюдал за сном любимой. Открыв глаза, та увидела Сен-Люка, который нежно ее поцеловал.
Так и началось утро Сен-Люков в замке Монсоро. После того как Жанна привела себя в порядок, она решила ненадолго оставить любимого супруга и узнать, как спала её не менее любимая подруга.
Подойдя к двери комнаты Дианы, молодая женщина невольно стала свидетельницей разговора Дианы и Гертруды.
"Проклятый Монсоро! - с этой мыслью Жанна нахмурила тонкие бровки, - да как он смеет что-либо приказывать Диане! Похоже злоключения бедняжки ещё впереди. Господи, помоги ей, не оставляй её в беде!" - помолилась Жанна и слегка постучалась в дверь.
- Я вам не помешаю, если войду? Доброе утро, дорогая! Как ты спала?- и она поцеловала подругу.

Когда вошла Жанна, Гертруда стояла рядом с госпожой и ждала распоряжений. Ведь нужно было помочь Диане надеть платье, которое она выберет, и уложить её волосы в причёску. И, разумеется, подбодрить её, ведь бедняжка так страдала. И если раньше хорошенькая служаночка думала, что граф де Монсоро любит её госпожу, то потом не раз имела возможность убедиться в том, что это не так. Вот граф де Бюсси - иное дело. Тот любил - и страдал от того, что его возлюбленная - жена другого. Нелегко это... И бедная Диана страдала тоже. И понятно, что она хотела увидеть своего любимого, но ведь там и герцог, и Монсоро - два человека, от которых столько бед.
Господи, помоги моей госпоже, - молилась Гертруда. А когда Жанна заговорила с Дианой, камеристка посмотрела на госпожу, ожидая ответа, уйти ей или остаться.

С приходом Жанны по комнате словно бы разлился запах фиалок. Но скорее такой, какой можно вдыхать на лесной поляне, а не вышедший из-под искусных рук парфюмера. Это был аромат молодости и счастья.
Коснувшись губами теплой щеки госпожи де Сен-Люк, графиня открыто улыбнулась и сплела свои пальцы с пальцами подруги:
- Доброе утро, милая моя. Ты ведь знаешь, я часто с трудом привыкаю к чему-то новому. Кроме того, почти всю ночь меня одолевали различные думы. Но это пустяки, надеюсь вы-то с мужем спали безмятежно и сладко?
В самом деле - на прекрасном лице Дианы, хоть и сияющем теплой улыбкой, сейчас можно было явственно увидеть следы дурно проведенной ночи - она была бледна и под глазами легли легкие голубоватые тени.
На вопросительный взгляд Гертруды ей был сделан знак покамест остаться.

Гертруда послушалась этого молчаливого знака. Она так и осталась стоять возле госпожи, ожидая дальнейших распоряжений и продолжая безмолвно молиться о том, чтобы Господь послал Диане счастье.

Жанна с радостью ответила на поцелуй подруги и поспешила ответить на её вопрос:
- Что ты, дорогая! Тебе не стоит о нас беспокоиться! Когда мы с Сен-Люком вдвоём, то нам ни по чём любые невзгоды!
Тут Жанна поняла, что сказала глупость.Она с чувством вины посмотрела на Диану и решила поправиться.
- Я не хотела сказать, что здесь плохо. Совсем наоборот, у твоего мужа прекрасный вкус...и...мы прекрасно уснули в уютной комнате.
- Опять я сказала что-то не то. Боже, поистине, язык мой - враг мой, - подумала Жанна и поняла, что надо как-то исправить ситуацию.
- А ты как спала, моя дорогая? - спросила Жанна, - Как у тебя дела, моя милая подруга? Я так хочу, чтобы у тебя всё было хорошо.

В ответ на виноватый взгляд Жанны графиня успокаивающе накрыла ее руку теплой ладонью и улыбнулась. Еще не хватало, чтобы ее подруга чувствовала себя в чем-то виноватой.
- В Анжере, - принялась поведывать молодая женщина, увлекая камеристку за ширму, - в Анжере будет бал. В честь приезда королевы. И я получила письмо от господина де Монсоро - мне сказано, что я должна там присутствовать. Бал назначен на завтра.

- Барышня, - заговорила с госпожой Гертруда, - значит, Вы всё-таки собираетесь на бал? А какое платье мне выбрать для Вас у завтрашнему балу? И что желаете надеть сейчас?

По взгляду подруги Жанна поняла, что та на неё не в обиде и успокоилась.
- Ты уезжаешь? В Анжер? Так скоро? - вопросительно посмотрела молодая женщина на Диану и продолжала, обращаясь к подруге, находящейся за ширмой:
- Должны ли мы поехать с тобой, дорогая? Я думаю, нам здесь нечего будет делать после твоего отъезда. Хотя нас, конечно, никто не приглашал на бал. А хочешь ли ты туда ехать Диана?
Конечно, мадам де Сен-Люк понимала, что письмо Монсоро не доставило Диане большой радости, а, наоборот, огорчило её, и потому принялась успокаивать подругу.
- Можешь не отвечать, - сказала Жанна, посмотрев в окно и печально вздохнув, - я знаю, как ты терзаешься. А что именно пишет Монсоро? В какой форме он написал тебе о приглашении? И почему ты должна ехать? Да, я знаю, ты всегда была послушной дочерью, а теперь хочешь быть покорной женой. Но если бы это того стоило! Такой человек, как он, не заслуживает твоего внимания! Что если ты напишешь, что тебе нездоровится? Ведь он ничего не сможет возразить! И вообще, как он смеет от тебя что-то требовать! Прости меня, дорогая, если я наговорила лишнего. Просто я хочу тебе хоть как-то помочь.

Гертруда же, пока Жанна говорила это Диане, наряжала свою госпожу. Сначала помогла Диане снять ночную сорочку, затем надела на неё камизу и принялась за корсет. Привычные ловкие и сильные руки девушки шнуровали так, чтобы не было ни слишком свободно, ни слишком туго, а так, как любит госпожа де Монсоро. При этом служанка внимательно слушала, что говорила госпожа де Сен-Люк, и думала, что, может, та и права, не стоит идти на бал, если там будут граф де Монсоро и герцог Анжуйский - те, из-за кого бедная госпожа Диана так страдала... Но ведь там будет и граф де Бюсси! Что же посоветовать?..

- Погоди, погоди, - тихо успокоила Диана пышущую любопытством камеристку. Карие глаза Гертруды буквально горели нетерпением. Но ее заданные одновременно несколько вопросов, словно гнавшиеся один за другим, были несколько несвоевременны.
- Господи, Жанна, - отвечала на тираду мадам де Сен-Люк юная графиня, чье тело в этот момент облекала вместо ночной сорочки тонкая воздушная шелковая камиза, - ты бы только знала, как мне неудобно перед вами с супругом... Вы и так много сделали для меня, а теперь еще...
Вот вокруг гибкого стана обернулся корсет, делая тонкую талию буквально осиной с помощью ловких пальцев Гертруды. Правда, Диана не привыкла затягиваться слишком туго в отличие от парижских модниц, которые в погоне за красотой безжалостно стягивали себе ребра. Хотя щедро одаренной природой графине этого и не нужно было делать. Изгибы ее фигурки были безупречны.
- Надо отдать должное господину де Монсоро - письмо безупречно вежливо. Но оттого не менее однозначно...
Гертруде было дано распоряжение относительно того платья, какое сегодня наденет графиня. Объемный резной шкаф уже принял содержимое дорожных сундуков и камеристке оставалось лишь пойти в гардеробную и добыть там необходимое.
Диана вышла из-за ширмы в том очаровательном наряде, что представлял собою корсет и кринолин, на который уже были надеты нижние юбки. И стоит признаться, что женщина в подобном виде куда более обворожительна и трогательна, нежели в "окончательной" и доведенной до совершенства ослепительной драпировке, это подтвердит любой мужчина. Но в этом укромном вместилище женских тайн не было мужских глаз.
- Я не знаю как мне быть... - графиня сжала руки подруги тонкими пальчиками.
- Я бы несомненно сказалась больной. Мне невыносимо будет это мероприятие. Я не хочу видеть никого, я желаю только одного: покоя. А от одной мысли о звуках музыки начинает раскалываться голова. Но... - выдохнула Диана, - там ведь будет он.
Последнюю фразу можно было разобрать лишь по губам.

Последнюю фразу Жанна прочла по губам подруги, а также по её глазам. И этот взгляд говорил о многом. И о том как ей нелегко быть госпожой де Монсоро; и о том, как ей хочется увидеть Бюсси; и о том, что ей нужен был совет и она была в смятении. Жанна знала Диану давно и поэтому понимала её по глазам.
- Не стоит думать о нас, Диана! - успокоила она Диану, - Мы с Сен-Люком сможем сами позаботиться о себе.Спасибо за гостеприимство, душа моя. Твоё тепло и радушие согрели нас. Но ты должна думать прежде всего о себе и о том, что теперь делать?
"Ах, Боже, - подумала Жанна, - что же можно сделать, когда у тебя есть нелюбимый муж и ты заперта в четырёх стенах? И тем более когда этот муж господин де Монсоро."
Даааа! Не хотела бы Жанна оказаться на месте Дианы! Она даже невольно вздрогнула представив себя госпожой де Монсоро. Она надеялась, что Диана не заметила её дрожи. Но что же делать? Что сказать? Ведь Диана ждёт её поддержки, её совета. А что она может посоветовать? Ведь она никогда (и слава Богу) никогда не оказывалась в подобной ситуации.
- Я понимаю твои чувства, дорогая. Но что в тебе сильнее, желание уйти от всего этого шума и не видеть Монсоро или увидеть твоего рыцаря?
И вдруг глаза Жанны засверкали. "А ведь это мысль!" - подумала она и с задором сообщила Диане:
- А что если тебе всё-таки сослаться на болезнь и остаться здесь? А мы тем временем с Сен-Люком могли бы передать Ему, что ты здесь и вы могли бы увидеться? Он однажды помог нам с Сен-Люком увидеться, теперь мы поможем вам.
- А? Что скажешь на это, подруга? - спросила Жанна после секундного молчания. И она выглядела так, будто совершила что-то невыполнимое или сделала какое-то невероятное открытие.

- Увидеться? Здесь?! Нет, - качнула головой Диана, - Опять испытывать судьбу, которая до сих пор была к нам благосклонна? Нет, Жанна. Я не могу и не хочу. Он здесь больше не появится. Никогда.
Тонкие пальцы графини еще сильней сжали ладони подруги.

Жанна с грустью глубоко вздохнула и посмотрела в глаза подруги.
-Да,ты, наверное, права, дорогая. Не стоит искушать судьбу. Ты прости, если я, порой, говорю глупые вещи. Но знаешь, по-моему, ехать тоже не стоит. Решай сама, сестричка, но подумай, стоит ли терзать своё и без того израненное сердце - видеть Его, и не сметь подойти, слышать голос, но не смочь поговорить. Разве это правильно? Не лучше ли, сославшись на недуг остаться здесь?
Жанна не знала правильный ли совет она даёт подруге, но она пыталась примерить ситуацию на себя и представить как бы она поступила в подобной ситуации, хотя от таких представлений её бросало в жар.

- Знаешь, то что у меня сейчас есть выбор - в самом деле только лишь иллюзия. На самом деле я его не имею. Как, впрочем, не имела с самого начала. Я по-прежнему жалкая щепка в водовороте событий, Жанна, - ответила графиня, устремив взгляд на мраморную статуэтку, которая являла себя миру со специально изготовленного для нее изящного резного постамента.
- Но я не о том... Я вовсе не собиралась жаловаться на судьбу. Сейчас у меня нет выбора, - повторила она, глядя уже в глаза спутнице детства, - я просто не переживу этот день, если его не увижу. А если нам удастся перемолвиться словом - я буду считать, что эта поездка себя более чем оправдала. И мне будет уже не важно, чем еще она ознаменуется и кого еще я там увижу.

Пока госпожа де Монсоро беседовала с подругой детства, Гертруда вынесла из гардеробной платье. Оно было нежно-голубого цвета, с прорезями на рукавах, через которые по моде того времени можно было увидеть тонкую ткань камизы. Служанка графини де Монсоро знала, что это прекрасное платье очень шло к золотистым волосам и нежному цвету лица её госпожи.

Жанна слегка улыбнулась, посмотрев на подругу.
-Что ж, это твой выбор, дорогая. Наверное, так будет лучше. И потом, знаешь, что, сестричка? Не слушай никого, кроме своего сердца. Оно подскажет тебе самое верное решение.
И при этом Жанна нежно обняла Диану за плечи. Этот совет был единственным, чем она могла помочь. И надеялась, что её поддержка хоть как-то взбодрит графиню де Монсоро.