Ролевая игра Графиня де Монсоро
Добро пожаловать в ролевую игру Графиня де Монсоро! Мы рады приветствовать Вас во Франции эпохи Возрождения. Здесь каждый может прикоснуться к безвозвратно ушедшей от нас эпохе: интриги, приключения, настоящая отвага и, конечно, любовь... Попробуйте себя в качестве уже полюбившихся персонажей или найдите свой собственный образ. Если Вы в первый раз на нашем форуме - пожалуйста, пройдите регистрацию.

Join the forum, it's quick and easy

Ролевая игра Графиня де Монсоро
Добро пожаловать в ролевую игру Графиня де Монсоро! Мы рады приветствовать Вас во Франции эпохи Возрождения. Здесь каждый может прикоснуться к безвозвратно ушедшей от нас эпохе: интриги, приключения, настоящая отвага и, конечно, любовь... Попробуйте себя в качестве уже полюбившихся персонажей или найдите свой собственный образ. Если Вы в первый раз на нашем форуме - пожалуйста, пройдите регистрацию.
Ролевая игра Графиня де Монсоро
Вы хотите отреагировать на этот пост ? Создайте аккаунт всего в несколько кликов или войдите на форум.

Вы не подключены. Войдите или зарегистрируйтесь

На страницу : 1, 2  Следующий

Предыдущая тема Следующая тема Перейти вниз  Сообщение [Страница 1 из 2]

Франсуа де Сен-Люк

Франсуа де Сен-Люк
Бесстрастный летописец
В ролях: Франсуа де Сен-Люк, Жан-Антуан Шико и Генрих Валуа.
Заточение Сен-Люка в Лувре на следующее утро после свадьбы и бала.

Франсуа де Сен-Люк

Франсуа де Сен-Люк
Бесстрастный летописец
Франсуа д`Эпине граф де Сен-Люк был человеком умным, весьма находчивым и проницательным, но такой расклад он предвидеть не смог, хотя и должен был это сделать. И сейчас, не предугадав его, он чувствовал себя полным идиотом. Что ж, полагаю, стоит описать те события, благодаря которым он сейчас едва ли не рвал на себе волосы и ругал за собственную глупость, сидя совсем не там, где хотелось и где он должен был сидеть...а может и лежать в первую свою брачную ночь. Итак, сразу после окончания бала, он последовал вслед за королем, рядом с которым, словно приклеенная муха, как всегда шел Шико. По-правде говоря, ему уже нетерпелось, наконец, покинуть короля и вместе с Жанной уехать домой, предавшись незабываемому наслаждению первой брачной ночи. Но король, увы, изъявил желание, чтобы Сен-Люк сопровождал его в Лувр, аргументировав это тем, что его друзья(миньоны)куда-то подевались, а Шико возвращается во дворец другой дорогой. Что стимулирует Генриху поездку в Лувр в одиночестве. Франсуа вспомнил, что король, может быть, еще зол на него и разжигать в нем гнев своим отказом не следует. К тому же, четверо его друзей и впрямь пропали куда-то. Хотя Сен-Люк и догадывался куда именно, но все же предпочел оставить эти соображения при себе.
В конце концов, - подумал он, - Полчаса ничего не меняют. Провожу короля и все.
Молодой человек подошел к своей прелестной супруге и шепнул ей на ухо:
Я только провожу короля в Лувр и мигом вернусь к тебе.
О, как же он был наивен тогда. Как ошибался, думая, что король хочет только лишь его компании по дороге в Лувр. И Сен-Люк сел в носилки вместе с королем. Примерно через полчаса они были во дворце. Сеньор де Кревкер собрался уже было распрощаться с королем, но Генрих и тут не разрешил графу никуда уходить и приказал ему следовать за собой во дворец. Не имея возможности ослушаться, миньон пошел вслед за королем. Через несколько минут они уже шли по коридорам Лувра. Сен-Люк оглянулся и увидел, что задний выход тут же оказался перекрытым. Он попытался спросить короля, куда они идут, но он то молчал, то продолжал твердить свое: "пойдем-пойдем". Вскоре они оказались около двери, ведущей в свободные покои. Король открыл дверь и даже не предложил, а буквально приказал Сен-Люку войти. Граф помедлил секунду, словно пытаясь понять, что задумал король, но затем все-таки вошел внутрь. Осмотревшись, он заметил, что эти покои абсолютно пусты, хотя и довольно просторны. Справа у стенки стояла кровать, впереди которой было окно, выходящее во двор Лувра. Посередине комнаты находился стол с красивой резьбой и изгибами на ножках, на котором стоял графин с вином. Вдали комнаты, у стенки, стояли несколько стеллажей и шкаф. Сен-Люк прошел чуть вперед и оглянулся на короля, посмотрев на него недоумевающим взглядом, которым словно вопрошал: "что происходит?". Король коротко велел графу ждать и вышел из покоев. Сен-Люк, все еще ничего не понимая, сел на кровать и принялся ждать. Тикали часы, шли минуты. Ожидание становилось невыносимым. Наконец Франсуа вскочил с кровати и бросился к двери, намереваясь открыть ее. Но, о ужас, дверь была заперта снаружи. Внезапная и страшная мысль озарила голову молодого человека.
- Я заперт, - подумал он, - Король запер меня!
И тут он понял все. Веселое настроение короля, добродушное выражение его лица, его вежливость, его шутки, которыми он обменивался с Сен-Люком на балу, и наконец любезное предложение последовать за ним в Лувр...все это притворство. Все это было лишь частью коварного плана - заманить Франсуа во дворец и запереть в свободных покоях, лишив возможности увидеться с Жанной в первую брачную ночь...а может быть, лишая возможности вообще когда-либо с ней увидеться. И вот Сен-Люк сидит один, на диване, в пустой комнате, в отчаянье хватая себя за волосы и, ругая свою глупость и доверчивость, ожидая и гадая, что же будет с ним дальше?

Анри де Валуа

Анри де Валуа
Бесстрастный летописец
Странно, но иногда даже самые благородные и добродушные люди способны радоваться мелкой пакости, которую они сотворили ближнему своему. Хотя, не сказать, чтобы Валуа особенно радовался тому, что он лишил Сен-Люка удовольствия провести свою первую брачную ночь с супругой. Почему-то Генриху не стало легче от того, что он только что сделал, скорее даже наоборот.Болезненное раздражение, которое он испытывал, должно было бы пройти, но нет- оно наоборот даже усилилось, и сейчас король сидел у себя в спальне, в кресле, нервно перебирая четки и злясь. На что именно он злился- ему и самому не было до конца понятно. Наверное на все сразу и на дуракую ситуацию, в которую он попал. Дошло до того, что короля начали раздражать даже собственные четки, которые ему вдруг захотелось швырнуть об стену, да так, чтобы они разлетелись вдребезги.
Может отпустить Сен-Люка домой и кончить это дело?- думал Его Величество, кусая свои побледневшие губы. - Ну нет!Генриху почему-то показалось, что это будет еще более по-дурацки. Если начал что-то делать, надо уж делать до конца, а не останавливаться на пол пути. А то Сен Люк еще сочтет своего государя слабохарактерным и подумает, что можно как угодно обижать короля- и тот все равно простит! Ладно. Если уж пакостить, то до конца. Эта мысль почему-то жгла Его Величество изнутри и злила, злила его все больше и больше. Король в очередной раз попал в плен собственной мнительности - это качество было ему свойственно и иногда доводило его, словно приступы лихорадки, до умопомрачительно паршивого состояния.Но- сделать он ничего не мог. Потому что никто не помогал ему с этой мнительностью справиться и сейчас королю казалось, что все его бросили, все предали и никому нет дела до его душевных терзаний. Всем на него плевать, все только и думают, как поучать его уму-разуму! Хоть Генрих и знал, что это на самом деле не так, но все равно об этом думал, думал просто потому, что у него было такое настроение. И от того, что никого не было рядом, ему становилось все хуже и хуже. Генрих принадлежал к тому типу людей, которые отчаянно нуждаются в обществе, и не просто в обществе, а в близких друзьях, в людях, которые понимали бы его лучше, чем он понимал сам себя. Которые умели бы грамотно нейтрализовать его отрицательные черты и активизировать все то хорошее, чем было богато королевское сердце.
Кроме него самого в спальне больше никого не было и одиночество начало давить на короля со всех сторон, как будто выталкивая его из комнаты. Шико опять куда-то запропостился, оставив правителя Франции совсем одного- и Генрих начал злиться еще и на шута. Однако, надо было что-то сделать. Не сидеть же вот так в кресле всю ночь?
Можно было позвать камердинера и заняться вечерним туалетом, но Его Величеству почему-то и этого не хотелось. Еще немного посидев в кресле, он наконец встал и решился отправится к Сен-Люку. Может удастся поговорить с миньоном по душам, как прежде, и если тот правильно поведет себя, то король его может быть и отпустит к жене. А если неправильно- то уж не обессудьте. Валуа тоже человек и имеет право на капризы и слабости. Да, он ревновал своих друзей к женщинам. Это естественное чувство - и если правильно его распознать и не пренебрегать королевской дружбой, то Генрих все сможет понять и принять. Вот только все почему-то думают, что дружба короля подразумевает собой только новые титулы и денежные средства. А то, что с ним надо разделять не только радости, но и горести- никто даже не догадывается. Все еще злясь и мучаясь от болезненно-мнительного раздражения, Генрих таки швырнул четки на стол и почти стремглав выбежал из спальни в коридор, естественно, даже не удостоив своим высочайшим вниманием стражу. Непонятно на что надеясь, Его Величество отправился к Сен-Люку. Ему было и стыдно , и обидно одновременно, и он сам не понимал, какое чувство здесь преобладает. От того, как поведет себя с королем Сен-Люк, зависит то, отпустит ли его Генрих к жене. Для Валуа было очевидно, что миньон скорее всего возмущен и обижен и что ждать от него чего-то другого просто смешно - и все равно почему-то шел к нему с какими-то своими надеждами.
Остановившись ненадолго перед запертой дверью, за которой томился опальный друг, Генрих повернул в замочной скважине ключ. Дверь поддалась и спустя несколько секунд король увидел сидящего на кровати Сен-Люка. Вид у того был , мягко сказать, удрученный. Разумеется, Его Величество понимал все чувства миньона, но выражение его лица было таким нарочито-безмятежным, как будто он даже не догадывается об этом.
- Тебе не хорошо, Сен-Люк?- спросил Генрих каким то уж слишком мягким , медовым голосом. - Ты выглядишь усталым, друг мой. Я пришел проведать тебя и надеюсь, что ты будешь присутствовать при моем вечернем туалете.
Кто бы знал, как королю хотелось отпустить Сен Люка ко всем чертям, топнуть ногой и , словно ребенок, вылететь из этой ненавистной комнаты вон! Но он этого не делал, ибо такое поведение королю непристало. А вести себя надо по-королевски.И до конца.

Жан-Антуан Шико

Жан-Антуан Шико
Созидатель
Скушный должен был выдатся денек, если бы только не остроумная задумка короля - испортить брачную ночь новобрачным де Сен-Люк. Признатся, не без участия Шико обошлось в этой идее. Он, собственно, и выступил главным вдохновителем всехристияннейшего короля, когда Генрих совершенно пав духом отказался ехать на бал в честь бракосочетания девицы де Бриссак и своего любимчика де Сен-Люка.
... Бал прошел весьма и весьма мирно, не считая того представления, что устроили королевские миньоны и главный щит его высочества герцога Анжуйского - Бюсси. Шико не лез на сей раз в их разговор, предпочитая не участовать в подобном замысле. Однако конечно неприминул оказатся рядом, когда королевская четверка обсуждала с графом де Бюсси Турнельский дворец. Конечно же безумец Клермон пойдет на встречу и попадется в ловушку, расставленную миньонами, и о которой они же его и предупредили фактически...
Шут развлекался во всю на балу в честь свадьбы - сегодня он взял на себя роль короля, так было увлекательно злить придворных своей королевской наглостью и напыщенностью. Уведя у парочки забияк их дам прямо из под носа, шут развлекся приятной беседой с красавицами, не забывая прижимать барышень к себе поплотнее, что превратило лица их ухожеров в сливы. Однако ни один из оскорбленных не посмел бросить вызов тому, кто в этот вечер был королем по разрешению монарха...
Не была обделена вниманием "короля" и новобрачная, сияющая от счастья, но в тоже время тревожно сжимающая в руках платок всякий раз, когда она видела Сен-Люка рядом с настоящим королем.
Когда подошло время выезда из дворца Бриссаков, шут незаметно исчез, тем не менее попрощавшись вместе с королем с хозяевами... Сен-Люк, как и задумал король, должен был сопровождать монарх в Лувр, на что новобрачный с охотой согласился, не подозревая ловушку.
Шико же отправился к одной из прелестниц, чьи красоты ему удалось оценить в одной из ниш, которые благополучно усеивали длинные коридоры замка де Бриссак. Однако муж красавицы весьма невовремя решил поискать ее и спугнул парочку, не дав вкусить плод греха. Убегая к супругу, госпожа де **** успела шепнуть любовнику: "Сегодня ночью, у меня. Мужа не будет". Отчего же не воспользоватся столь заманчивым предложением? И шут отправился за тем, что ему было обещанно жарким шепотом в оконной нише.
Дама сдержала свое слово и оба остались довольны встречей. Надеясь на утренее продолжение, **** уговаривала шута остатся, но Шико, предвкушающий более интересное продолжение, направился в Лувр к своему королю.
Последнего не оказалось в его покоях и шут отправился к себе, чтобы переодется в обычную одежду и оставить шпагу.
Туалет королевского шута занял каких-то полчаса, после чего Шико, имеющий постоянный отменный аппетит, осведомился об ужине, на что ему ответила, что король не заказывал трапезу, а значит еды нет, кроме как бульона.
Ругаясь на нерасторопность кухни, Шико выпил чашку бульона и отправился в покои короля.

Франсуа де Сен-Люк

Франсуа де Сен-Люк
Бесстрастный летописец
Спойлер:

Ожидание становилось невыносимым. Сен-Люк то прохаживался взад-вперед по комнате. То садился на диван, и с угрюмым видом смотрел перед собой. Затем хватал себя за волосы, раскачивая голову туда-сюда. Затем снова вставал, но медленно прохаживался по комнате с выражением лица, как у Аристотеля, будто размышляя о чем-то. Снова сел, снова покачал головой и бессмысленным взглядом уставился на стену. Но вот за дверью послышались шаги, и граф навострил уши. Лицо молодого человека просияло, а губы тронула радостная улыбка.
- Все-таки это шутка, - решил он, - Король возвращается сказать, что решил просто слегка попугать меня. А затем отпустит!
Дверь отворилась. Да, это действительно был король. Он вошел и остановился. Молодой человек вскочил. Лицо монарха выражало добродушие. А говорил он мягко. Он всего лишь поинтересовался: нездоровится ли Сен-Люку? Но затем последовал вопрос, будет ли он присутствовать при вечернем туалете короля. Но Франсуа понимал, что этот вопрос, заданный ласковым голосом, был скорее не вопрос, как таковой, а приказ, повеление. Просто произнесенное в несколько иной форме. И миньон прекрасно понимал, что если откажется - сделает себе только хуже. Но в душе он осознавал, что ему опостылело быть игрушкой короля. Что ему надоело смотреть на его бесконечные сюсюкания с Шико, на то, как он пудрит себе нос, брызгается духами, осыпает себя цветами. В конце концов, он женатый мужчина. Первая брачная ночь! Его место возле постели любимой супруги, а не возле тазика короля для мытья ног с лепестками роз, плавающих в воде.
- Ваше Величество, - осторожно начал Сен-Люк, понимая, что грубая и возмутительная речь - сейчас не выход, - Что происходит? Почему Вы не отпустили меня, когда я сопроводил Вас в Лувр? Почему заперли здесь, когда прекрасно знаете, что время уходит, а моя дорогая Жанна все еще ждет меня. И, скорее всего, ужасно волнуется, что я пропал так надолго. А Вы еще просите меня присутствовать при Вашем вечернем туалете! Сир, простите, но это невозможно. Давайте покончим с этими шутками и отправлюсь домой. А завтра буду развлекать Ваше Величество, сколько душе угодно.
Франсуа решительно направился к двери, но король по-прежнему стоял там, куда вошел, перед дверью, загораживая Сен-Люку выход. А обходить или, уж тем более, отталкивать короля со своей дороги было верхом крайнего неприличия и неуважения. Граф перевел взгляд на лицо короля и некоторое время всматривался в него, пытаясь разгадать, что там написано, и что в мыслях у короля, который таким странным образом подшучивает над ним. Или...это вовсе не шутка? Эта пугающая мысль на мгновение пронеслась в голове миньона, но он попытался погасить ее, все еще не веря, что король может с ним так поступить.
- Разрешите я пройду, государь? - спросил Сен-Люк как можно более спокойным тоном, хотя внутри начинал легонько подрагивать от того, в каком положении сейчас находится. Только бы король его отпустил, больше ничего не надо!

Анри де Валуа

Анри де Валуа
Бесстрастный летописец
Если сказать честно, то Генриха слегка застали врасплох. Сен-Люк кинулся к нему словно ребенок, вопрошающий родителя, за что его лишают возможности покидать свою комнату. Валуа не ждал такого решительного наступления и не был готов к обороне, поэтому буквально на несколько секунд на его лице появились его настоящие эмоции. Речь Сен-Люка звучала для Генриха одним большим упреком, с одной стороны мучая совесть короля, а с другой - уязвляя его самолюбие.
При последней фразе Сен-Люка Генрих слегка вздрогнул, а лицо его начала медленно заливать матовая бледность. Королю показалось, что не будь он королем, с ним бы сейчас разговаривали еще более вызывающе, оттолкнули бы его с дороги, да еще пожалуй с большим удовольствием проткнули бы кинжалом.
Так он говорит, что присутствие на вечернем туалете представляется ему невозможным? По губам короля пробежалась мрачная усмешка, а обычно светлые от добрых чувств глаза потемнели.
Невозможно? - подумал Его Величество - Еще как возможно.
На несколько секунд в комнате повисло молчание. Затем король , изогнув левую бровь, изобразил на своем лице почти непритворное удивление.
- Что? - переспросил Генрих. Наглец! - Я не ослышался? Вы обвиняете меня в том, что я воспользовался Вашим обществом в виду того, что Вы были единственным, на кого я мог бы в этом случае рассчитывать? Ваши друзья, между прочим, до сих пор отсутствуют и неизвестно, когда они появятся. Шико я тоже еще сегодня не видел. Я вынужден либо проводить время в одиночестве, либо среди стай приближенных моего брата, которые рады были бы лицезреть меня в гробу, а уж отнюдь не на троне!
То, о чем говорил сейчас Генрих, было в общем-то правдой. И по мере того, как его речь крепла, король все более утверждался в мысли, что присутствие Сен-Люка ему необходимо. И потом, что это за друг, который не может потерпеть пару дней разлуку с женой?
- Вы теперь женаты, Сен-Люк. Ваша жена связана с Вами навсегда. У вас впереди множество дней и часов, а встреча после разлуки будет еще более приятной. Ей сообщат о том, что Вы задержались в Лувре и обязательно вернетесь, когда король отпустит Вас.
Это все прозвучало очень твердо и почти безапеляционно. С честью выдержав на себе взгляд Сен-Люка, Валуа не дрогнул и не пропустил его внутрь, в глубины своей объятой противоречиями души. Непристало Сен-Люку слишком уж успешно читать мысли монарха, он к этому не готов.
- Будьте терпеливы , Сен-Люк - с нотками металла в голосе добавил король - Вы нужны мне сейчас и я не могу Вас отпустить. Раз уж Вы не хотите присутствовать на моем вечернем туалете и похоже изрядно на меня злитесь, я уйду и пришлю к Вам вместо себя Шико, когда он явится. Надеюсь, он лучше моего сможет объяснить Вам Ваше положение. А что касается меня, то я подумаю, стоит ли мне иметь подле себя людей, готовых держать на меня по любому поводу зло и сомневающихся в необходимости того, что я делаю.
К своему искреннему удивлению, король все таки сказал то, что он думал. Он бы сказал еще больше, но все таки сдержался. Нетерпение Сен-Люка он с одной стороны понимал, с другой стороны оно его раздражало. Никакого смирения со стороны подданных - сплошные упреки.
Прочитав Сен-Люку вышеизложенную отповедь, все еще бледный , Генрих сделал шаг назад, затем развернулся и вышел в коридор. Кто бы думал, что удержать Сен-Люка в Лувре будет Генриху Валуа так сложно.

Жан-Антуан Шико

Жан-Антуан Шико
Созидатель
Войдя к королю, верный шут получил известие о том, что его величество соизволили отправится в покои господина де Сен-Люка. Это заставило Шико иронично ухмыльнутся, при мысли о том, с каким восторгом новобрачный встретил выходку своего суверена. Собравшись было отправится вслед за королем, Шико заметил накрытый на столе ужин - куропатки в белом вине, различные паштеты, окорок, нашпигованный фисташками, пирог с павлиньим мясом и марципановый пирог...
- Пройдохи, - прошептал шут, адресуя досаду на слуг, скрывших такое великолепие от голодного человека.
Не долго думая, Шико сел к столу и разом умял добрый кусок паштета из угря и кусок пирога с мясом. Следующим в его утробе исчез шмат окорока и две куропатки. Разумеется все это было сдобрено хорошей порцией отменного вина, стоявшего тут же в кувшине.
Это умерило голод самого острого языка Франции и Шико с наслаждением пододвинул кресло к камину, устроив поудобнее свои длинные ноги так, чтобы блаженное тепло, разливавшееся из области желудка, грело верхнюю часть туловища, а тепло пламени - нижнюю.

89 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Август 22nd 2009, 11:21 pm

Франсуа де Сен-Люк

Франсуа де Сен-Люк
Бесстрастный летописец
Сен-Люк все еще надеялся. Это чувство не затухало в нем. Он возлагал надежды на благородство короля. Он надеялся, что Генрих не забудет, кто его друг. Кто служит ему верой и правдой. Кто готов отдать за него жизнь. Но последующие слова короля растоптали эту надежду в пух и прах. Они уничтожили все, на что полагался Франсуа. Они обратили все его мысли относительно великодушия короля в обратную сторону. Они зашли к нему в душу и мрачным дымом начали окутывать все его нутро. Миньон был подавлен. Он понял, что ему не выбраться отсюда. Это не шутка. Это наказание. Действительно наказание. Все то, о чем он думал до прихода государя, всплыло в один миг и подтвердилось. Вот так государь решил "отблагодарить" своего верного друга за все то, что этот друг делает для него. За то, что он безгранично предан ему. И ради чего? Чтобы посчитаться с ним за женитьбу? Отомстить, уколоть? Сен-Люк смотрел в лицо короля отрешенным, мрачным взглядом. Он вглядывался в его глаза, пытаясь прочитать мысли, которые отражались в них, и предугадать действия, которые намеревался совершить монарх. Но взгляд Генриха не давал повода это сделать. Зато взгляд месье д`Эпине становился все более ожесточенным.
- Ваше...- Франсуа сглотнул, - Ваше Величество, это возмутительно! По какому праву Вы задерживаете меня? Что я сделал? Государь, если Вы это все еще считаете шуткой, то мне, поверьте, не совсем смешно. Точнее, совсем не смешно.
Услышав слова короля о друзьях, Сен-Люк слегка вздрогнул. Он догадывался, где они могли бы быть сейчас. Он слышал, как Келюс говорил об "охоте на кабана", и догадывался, кто именно должен был стать кабаном этой ночью. Но все это отходило на задний план. Сейчас главное выпросить у короля свободу, помилование. Какого дьявола? Его ждет Жанна!
- Мой король, - произнес Франсуа, призывая на помощь все свое хладнокровие, и стараясь сохранять спокойствие, понимая, что гневные слова только сделают хуже, - Я не в коем случае не сомневался в Ваших действиях и уж тем более не посмел бы их осуждать. Но в данном случае, простите меня непонятливого, но я просто не вижу в них смысла. Зачем Вам нужен я? Уверен, мои друзья скоро будут здесь. Да и Шико должен появиться. Наверняка, он уже в Лувре. Хотите я сам пошлю за ним, или пойду поищу его?
Франсуа уже сам не знал, что говорить. Только бы выбраться из этой комнаты. Хотя бы из этой комнаты. А там...как бог даст. Может, выберется еще из Лувра. Слова короля о его жене, которая может долго ждать, и с которой он теперь навечно связан брачными узами, поставили его в некоторый ступор. С одной стороны, король прав. Но с другой...
- Ваше Величество, - уже более покорным тоном сказал граф, - Вы правы. Я связан со своей женой навеки. Но, подумайте. Вы ведь мудрый человек, государь. Посудите сами. Свадьба, я и моя супруга готовимся отправится домой. Тут Вы меня задерживаете, я говорю Жанне, что провожу Вас и вернусь. А меня все нет и нет. И когда! В первую брачную ночь, мой король! Мало ли, что бедняжка может подумать! А вдруг меня убили? Ограбили? Вдруг мне внезапно подурнело и свалился по дороге назад? Государь, Вы сведущи в медицине. Вы должны знать, что в таком случае, бедные, исстрадавшиеся жены, могут погибнуть от инфаркта. У моей несчастной Жаннет может случится остановка сердца! Сир, умоляю Вас! Хотя здесь Вы не станете возражать мне? Я очень боюсь за свою дорогую супругу!
Франсуа не был уверен, что Жанна именно так и подумает. И сначала его слова были лишь поводом разжалобить короля. Но внезапно он сам осознал смысл сказанного. А что, если и вправду такое может случится? Сердце миньона пропустило удар. Он испугался. Нужно спешить домой, во что бы то ни стало!

99 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Сентябрь 25th 2009, 7:15 pm

Анри де Валуа

Анри де Валуа
Бесстрастный летописец
Отчаянные фразы Сен-Люка достигли слуха его Величества, когда король был уже в коридоре. Что это в конце концов за балаган? Что это за неповиновение?
Что за бунт? О, Господи, если собственные подданные заставляют короля давать им отчет в своих действиях, то уж говорить об остальных высокородных наглецах!
- Ваша жена будет немедленно оповещена о месте Вашего нахождения- сквозь зубы произнес Валуа, чьи темные глаза теперь сузились и метали молнии - Все, что я имел Вам сказать- я сказал и повторять не собираюсь.Если Вы не поняли - Генрих прознес последнюю фразу с особенной интонацией - То это целиком и полностью Ваша проблема. Я бы советовал Вам меньше думать и больше соображать. А так же подбирать слова, когда Вы разговариваете с королем.
Черт возьми! Валуа казалось, что сейчас Сен-Люк упадет перед ним на колени и продолжит свою истерику, сила которой даже удивила Генриха. Что ни говори, а это было уже даже слишком. А уж что наговорил этот наглец....
Его Величество покачал головой.
- Знаете, дорогой мой, половина того, что Вы сейчас мне сказали, могла бы стать причиной Вашего заточения в куда более неприятном месте, чем Лувр. Если конечно Вы считате, что находитесь именно в заточении. Я вижу, Вы не услышали ничего из сказанного Вам. Более того, Вы возбуждены и пребываете в состоянии истерики. Как человек, сведущий в медицине, могу сказать, что Вам будет даже полезно остаться на сегодня в Лувре и успокоиться. А потом мы, может быть, поговорим. По крайней мере я не вижу смысла продолжать наш теперешний разговор.
Отчеканив это все, словно рассерженный отец неполушному сыну, Валуа захлопнул дверь комнаты прямо перед носом де Сен-Люка и два раза повернул в замочной скважине ключ.
Наглец! Ребенок! Да как он смеет устраивать Генриху такие сцены? Что вообще за сумасшедший дом? Что это за попрошайничество и неспособность вести себя, как мужчина?
Фыркнув, король сложил за спиной руки и направился к себе в покои. Может быть и Шико уже появился? А то в самом деле, не скучать же в одиночестве. Тем более Генриху хотелось поделиться с дружком Шико своими мыслями и эмоциями.
Шико действительно появился и теперь сидел в кресле у камина.
- Вот и ты наконец!- сказал король, подойдя к шуту . Королевская ладонь легла на плечо Шико. - Ох и слышал бы ты, какую истерику мне сейчас устроил Сен-Люк!
Его Величество усмехнулся себе в усы и добавил :
- Признаться, я не знал, что мой друг Сен-Люк такой ребенок. Шико, ты бы только слышал , что он мне наговорил. Впрочем я это от него ожидал, но его поведение превзошло все даже самые красочные предположения!
Отойдя немного в сторону, Его Величество развел руками, выражая этим жестом свое крайнее удивление.
- Это выглядело настолько комично , что даже не вызвало у меня злости.
Опустившись в кресло, стоящее недодалеку от кресла Шико, Генрих закинул ногу на ногу и утремил взор на Шико, ожидая от него какого-нибудь ответа.

109 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Сентябрь 26th 2009, 3:32 am

Жан-Антуан Шико

Жан-Антуан Шико
Созидатель
Мягкое потрескивание двор в камине, игра пламени, так любимого шутом, сытость сморили Шико и он задремал, подперев щеку кулаком. Легкие шаги короля вывели шута из состояния сна и он полностью проснулся как раз в тот момент, когда рука друга коснулась его плеча. Слушая Генриха, Шико потянулся всем своим длинным телом так, что хрустнули суставы и сладко зевнул, окончательно прощаясь со сном.
Антуан пнул носком сапога одну из головень, отчего посыпался целый сноп красно-желтых искр, осветив короля и его шута.
- Генрих, я понимаю твое возмущение, - пробормотал Шико, основательно разминая затекшую шею.
- Ты забираешь новобрачного с его свадьбы, лишаешь приятной возможности познакомится со своей супругой как можно ближе в первую брачную ночь, - брови шута взметнулись вверх, выражая высшую степень недоумения, а губы комично вытянулись в трубочку, - а эта неблагодарная свинья Сен-Люк еще и не доволен! Смерть Христова!
В крайней степени возмущения Шико, казалось, готов был сорваться с места и бежать к неверному фавориту, чтобы проучить его за наглость.
- Впрочем, - шут внезапно стал серьезным, - неужели он так разозлился на твою невинную шутку? Но он сам виноват, затеял эту свадьбу.. Как будто без женитьбы девица не даст желаемого!

119 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Сентябрь 26th 2009, 4:09 am

Анри де Валуа

Анри де Валуа
Бесстрастный летописец
- Да нет, Шико, он не просто разозлился.
Валуа вздохнул и положил ладонь на колено.
- У него самая настоящая истерика. Думаю, нужно пригласить к нему Мирона. В самом деле, Шико, меня беспокоит здоровье господина де Сен-Люка.
Шико был как всегда в своем репертуаре- и его Величество рассмеялся, услышав последнюю фразу.
- Знаешь, Шико, я бы его отпустил к его обожаемой жене, если бы он не метался как загнанный в угол заяц и выбирал выражения. Но поведение господина де Сен-Люка внушает мне серьезные опасения, так что для его же блага- пусть побудет в тишине и покое, в Лувре. Пусть подумает над своим поведением, и до тех пор , пока он не образумится, я его не выпущу. Ты бы только знал, какие немыслимые дерзости мне пришлось от него выслушивать!Так что дело не в женитьбе, друг мой
В темных спокойных глазах Валуа отражались блики плящущего в камине пламени. Голос короля звучал спокойно и слегка насмешливо, как будто Его Величество не просто не сердится, а даже малость забавляется.
- Если честно, то господин де Сен-Люк разочаровал меня своей сегодняшней выходкой. Если бы он отреагировал на происходящее с достоинством дворянина и не стал устраивать мне истерик, я бы оценил его выдержку и даровал свободу. А так он свою свободу не заслужил.
Губы короля тронула улыбка с оттенком грусти.
- Не поверишь, но мне искренне жаль, что так получилось.

129 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Сентябрь 27th 2009, 6:08 pm

Жан-Антуан Шико

Жан-Антуан Шико
Созидатель
Шико слушал своего короля в глубочайшей задумчивости. Его, как и миньонов Генриха, удивляло неожиданное решения Сен-Люка женится. Франсуа был одним из тех друзей короля, кто мог рассчитывать на его поддержку в любой ситуации, но при условии полной отдачи его величеству. Титулы, должности, подарки - все для молодого человека и тут такой ход...
Шут знал, что Сен-Люку начала надоедать жизнь комнатной собачки, но чтобы настолько! Женитьба в данном случае была подобна росчерку пера, грубо перечеркивающему все, что было доселе. И вот теперь взбунтовавшийся миньон еще и вздумал нахамить своему повелителю. Это вызывало неподдельный интерес.
- Генрих, позволь мне пообщаться с твоим другом Сен-Люком? Позволь мне узнать, что так расстроило нашего приятеля.
На губах шута заиграла лукавая улыбка, а в глазах заплясали обычные озорные огоньки.

139 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Сентябрь 29th 2009, 3:24 pm

Анри де Валуа

Анри де Валуа
Бесстрастный летописец
Генрих усмехнулся, гладя на танцующие в камине языки пламени.
- Ох, Шико, да ты просто герой, если хочешь пообщаться с ним!
Его Величество откинулся на спинку кресла, чуть запрокинув назад голову. Мягкие кольца каштановых волос коснулись расшитой золотыми нитями ткани.
- Я право, боюсь за твою целость и сохранность. Если уж Сен-Люк так разговариет со мной, то я даже боюсь представить , как он станет отвечать тебе.
Тепло камина согревало, обычное веселое поведение Шико вызывало на лице Валуа улыбку.
- Поэтому я наверное пойду с тобой, дабы он слишком не распускался. А потом, после этого визита, мы можем славно пообедать и выпить нашего лучше вина. Что скажешь?
В кой-то веки Генрих испытывал радость и удовлетворение от простой мысли, что скоро они с Шико будут есть жареных куропаток и запивать мясо вином. Обычно Валуа избегал спиртных напитков, но сегодня решил сделать исключение. Тем более врачи советовали ему иногда употреблять красное вино.

149 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 1st 2009, 2:56 am

Жан-Антуан Шико

Жан-Антуан Шико
Созидатель
Шико согнул правую ногу, образовав таким образом своим худым коленом такой острый угол, что казалось о него легко можно поранится.
- Я - герой? Ты недооцениваешь меня, король. Я не герой, я святой, - шут важно надул щеки, - если терплю тебя и выходки твоих друзей.
Встав с кресла, хитрец мягкими шагами приблизился к пажу, дежурившему у входа в покои Генриха III и шопотом в двух словах отдал приказ снова накрыть ужин для короля.
- Итак, я готов совершить подвиг и, словно Геракл, укротить нашего Эриманфского вепря, коим выступит господин де Сен-Люк.
Вся фигура шута излучала лукавство и веселье. Антуан предчувствовал забавную беседу, во время которой можно будет позабавится от всей души. Это молго стать приятным продолжением вечера после посещения хорошенькой дамы...

159 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 1st 2009, 1:59 pm

Анри де Валуа

Анри де Валуа
Бесстрастный летописец
Генрих шутливо поморщился и фыркнул, как будто шут только что озвучил совершеннейший вздор.
-Скажите пожалуйста!- глаза Его Величества сузились и в них заиграли веселые искорки. - Я набиваю твой живот лучшей стряпней , а ты еще и недоволен!
Поднявшись с кресла, Генрих неторопливым, мерным шагом подошел к двери, ведущей обратно в коридор.
- Что ж, идем, святой мученик - и Его Величество, будучи не в силах сдержать смешок, добавил, открывая дверь:
- Надеюсь, господин де Сен-Люк не заколет нас своей шпагой. Что до меня, то я безоружен!
Эта поситине гремучая парочка- король и его любимый шут - направлялись к несчастному де Сен-Люку. Один- в целях хорошенько повеселиться, другой- с целью проучить вздорного подданного. Все сочувствие, которое король испытывал к молодому дворянину испарилось после сегодняшней первой встречи с ним. Где это видано, чтобы дворянин так разговаривал с королем? А ведь короли зачастую позволяли себе намного большее и поступок Генриха был довольно невинен и безобиден по сравнению с забавами некоторых других королей.
Оказавшись перед дверью в так называемую "тюрьму", где томился Сен-Люк, Генрих снова повернул в замочной скважине ключ и, отойдя немного в сторону, открыл перед шутом дверь.
- Ты первый- шепнул король господину де Шико.

169 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 5th 2009, 9:16 pm

Жан-Антуан Шико

Жан-Антуан Шико
Созидатель
Господин де Сен-Люк, мы ждем Вашего хода

179 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 7th 2009, 9:43 pm

Франсуа де Сен-Люк

Франсуа де Сен-Люк
Бесстрастный летописец
Когда король вышел из комнаты, закрыв за собой дверь на ключ, Сен-Люк еще долго оставался в неподвижном положении, уперев невидящий взгляд в одну точку, а точнее - в дверь, за которой скрылся монарх. Граф оказался запертым здесь. Трудно себе представить, что происходило сейчас в душе и в мыслях оказавшегося в немилости миньона. Молодой человек уже не понимал, что происходит. Шутка ли это? Фарс? Ловушка? Наказание? Ясно одно - он сейчас не рядом со своей обожаемой женой, и не лежит на шелковых простынях, нежно обнимая ее... Он в Лувре, в неизвестно каких покоях, заперт, в полном одиночестве, и черт знает, когда отсюда выберется. После минутного шока, который испытал Франсуа, он, наконец-то, вышел из оцепенения. И тут у него началась самая настоящая истерика. Он начал метаться по комнате, он выхватывал из своих ножен шпагу и махал ею, грозясь проткнуть ею любого, кто посмеет его задерживать.
- Негодяй, подлец! - тихо шептал Сен-Люк, имея ввиду короля, - А я то считал его своим другом! Я то в любой момент готов был пожертвовать ради него своей жизнью! Я то был с ним и клялся быть до конца, до последнего своего вздоха! И тут он вздумал заревновать...закрыл меня в этой проклятущей "норе", отнял у меня самое дорогое, что только существовало теперь для меня...было в моем сердце! Какое чудовищное злодеяние! Тиран! Деспот! Конечно, я знал, что без мести не обойдется! Но не такой жестокой!
Иной раз миньон отбрасывал шпагу в сторону и подбегал к двери. Ни раз он порывался самостоятельно выбить ее, замолотить в нее кулаками с бешеными криками "выпустите меня". Но он не мог. Как бы не был зол и как бы не был подавлен, рассудок сеньор де Кревкер не терял никогда. В случае такого поведения, король может просто вышвырнуть его из Лувра, и отправить даже не в изгнание(что явилось бы милостивым "наказанием" для миньона), а бросить в Бастилию. Но от этой безысходности он терзался только больше. Затем, понимая, что затея эта обречена на провал, он снова бросался к шпаге и сжимал рукоять с такой силой, что та, казалось, готова была треснуть. Затем бросался на пол, на колени, и, воздев руки к потолку, молил Бога о помощи. Потом снова вставал и начинал расхаживать по комнате, яростно всплескивая руками, и приговаривая:
- А как же мои друзья? О, они-то уж наверняка знали об этой ловушке! Генрих, должно быть, рассказал им, чтобы они смогли посмеяться вместе с ним. Мерзавцы! Ничего мне не сказали, не предупредили! Я догадываюсь, куда они отправились, но, если они вернутся, то...о, клянусь, я убью их! Всех четверых! И пусть хоть кто-нибудь попробует меня остановить, кровь Христова! Дьявол!
Франсуа метался из угла в угол, периодически чертыхаясь, и не забывая, вместе с тем, упоминать имя Всевышнего, что иной раз звучало примерно так: "черт возьми...о, боже мой". В конце-концов, его силы иссякли. Сердце начинало болеть от сознания собственной беспомощности, от того, что с ним так жестоко, несправедливо, подло обошлись. От сознания того, что он больше может никогда не увидеть свою драгоценную супругу; хотя король и обещал поставить ее в известность, граф, окончательно изменив насчет Генрике свое мнение, все больше начинал убеждаться, что это ложь, очередная попытка уколоть его еще больше, вселив обманчивые надежды, которые были не больше, чем мираж в знойной пустыне. Не выдержав всего этого, истратив все свои гневные упреки и излияния ненависти, истощив все свои силы, не в состоянии спрятать свою внутреннюю боль и свои душевные потрясения, граф де Сен-Люк упал на диван, уткнулся носом в мягкую подушку, и, словно ребенок, впервые за столько лет, он заплакал...

189 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 8th 2009, 6:01 pm

Жан-Антуан Шико

Жан-Антуан Шико
Созидатель
Шико хитро улыбнулся королю и, отодвинув драпировку из бордового бархата в золотых лилиях, наполовину закрывающую дверь, вошел в комнату к плененному новобрачному. Первое, что бросалось в глаза, так это фаворит (бывший ли?!) лежащий на кровати и явно находящийся в состоянии истерики. Шут удивленно приподнял левую бровь. Чего-чего, а такого поворота событий он не ожидал. Франсуа был человеком сильным и более грубым, чем его друзья. Он пробовал порох с королем в битвах, в Польше сопровождал своего господина, а тут из-за своей же глупости попался в идиотскую ситуацию, его положение при короле висит на волоске и этот человек еще позволяет давать волю эмоциям!
Мягко ступая по полу, обтянутому сукном, шут подошел к кровати и обернулся на короля. Относясь к Сен-Люку более-менее хорошо, Шико переживал, как бы Генрих не сорвался при виде такого зрелища. Зная короля, ревниво относящегося к своим друзьям и к самому понятию дружбы, шут подозревал, что сложившаяся ситуация может вывести обычно терпеливого монарха и себя, а вот тогда господин де Сен-Люк, а также и его ни в чем неповинная жена узнают всю мощь королевского гнева.

199 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 8th 2009, 7:47 pm

Франсуа де Сен-Люк

Франсуа де Сен-Люк
Бесстрастный летописец
Сен-Люк неподвижно лежал на диване, уткнувшись головой в подушку. Ни всхлипов, ни вздохов, ничего, что могло бы выдать горе миньона больше не было слышно. Его можно было бы принять за труп. Молодой человек переживал сильное душевное потрясение. Нельзя было винить его за эту слабость. Он выдерживал много невзгод. Он с удовольствием испытал бы на себе боль от шпажных ран, от пистолетных выстрелов, он не сломался бы и под пытками слуг Гизов, но то, что произошло с ним сегодня было сильнее того, на что он был способен. Этот "удар" нанес ему сокрушительное поражение. Он был подавлен. Еще, казалось бы, только некоторое время назад он был на балу, танцевал со своей супругой, улыбался и шутил вместе с королем. Когда он поехал провожать его в Лувр, в голове у него не было и мысли о такой подлой ловушке. Когда же на него неожиданно навалился этот непосильный груз разочарования, душевных терзаний, нервного потрясения, он просто-напросто не выдержал и дал волю своим чувствам. Но сейчас они начинали мало-помалу утихать. И как раз вовремя, потому что за дверью послышались шаги, и, когда та распахнулась, в комнате стоял никто иной, как Шико. Меньше всего хотел, чтобы королевский шут застал его в таком положении. Подавленным, хнычащим, слабым. Но было поздно. Шико уже стоял недалеко от кровати, на которой валялся миньон. И он-то уж точно расскажет это его друзьям, чтобы они вместе с ним могли подшучивать и смеяться над Сен-Люком. Тем не менее Франсуа резко обернулся, и с быстротой молнии вскочил с кровати. К счастью, Шико не видел начала его истерики, которая начинала утихать, а в его присутствии уже почти исчерпала себя. Но глаза графа были красны, что, к сожалению, выдавало минувший срыв нахлынувших эмоций. Однако взгляд Сен-Люка стал холоден при виде королевского шута, он сжал руки в кулаки, а зубы сильно стиснул. Вся слабость и отчаянье внезапно отступило, дав место холодному, мрачному гневу.
- Что Вам угодно, сударь? - бесстрастным тоном спросил Франсуа, не меняя безразличного выражения, которое принял на своем лице сразу, как их с Шико глаза встретились. О том, кто еще пока находился в тени, стоя за дверью, и еще не вошедшем в комнату, граф пока ничего не знал.

209 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 8th 2009, 8:24 pm

Анри де Валуа

Анри де Валуа
Бесстрастный летописец
Генрих слегка удивился воцарившейся в покоях тишине, а так же тому, что Шико так быстро, не наткнувшись на сопротивления и проклятья новобрачного, вошел в помещение. С интересом заглянув внутрь клетки, в которую он заточил де Сен-Люка, Генрих вошел туда вслед за Шико - и тоже застыл. Картина воистину была достойна выставки.
Увидев своего бывшего фаворита в таком несвойственном мужчине состоянии, Валуа удивился, причем нимало. Куда делся тот муженственный Сен-Люк, который был с Генрихом в Польше? Его больше не было- Валуа не узнавал в этом человеке своего друга.
Левая бровь Генриха иронично изогнулась, а рисунок губ дрогнул в усмешке.
Лишь только король зашел в комнату вслед за Шико, Сен-Люк вскочил со своего ложа, на котором он до этого лежал подобно бесчувственному мешку - и метнулся в сторону.
- Шико, ты только взгляни- саркастично молвил король - Я ошибался, полагая, что господину де Сен-Люку нужно присутствие врача. Теперь я склонен полагать, что ему нужнен совсем не врач- и уж тем более не жена, а хорошая гувернанка, которая обучит его манерам.
Генрих смерил фигуру Сен-Люка презрительным взглядом. Валуа даже расхотелось держать в Лувре подобного нахала. Что это за поведение, недостойное мужчины? Разве так должен дворянин переносить трудные в его судьбе времена?
Да и вообще, что такое случилось с Сен-Люком? Подумаешь, король запер в Лувре на ночь! Генриху стало смешно. То что, перед ним сейчас развернулось, было жалко - просто жалко.
- Ваше поведение недостойно мужчины, сударь - четко проговорил Валуа со стальным блеском в обычно теплых темных глазах - Я вижу, что поступил опрометчиво, разрешив Вам жениться.
Усмешка сошла с лица Его Величества и теперь он выглядел совершенно бесстрастным, отстраненным и высокомерным. Генрих умел сострадать, сочувствовать и переживать за других,но не тогда когда эти "другие" ломались с пол щелчка, даже не пытаясь взять себя в руки. Внезапно Генрих ощутил дискомфорт от мысли, что такой человек находится в его резиденции ,в Лувре. Захотелось вышвырнуть его отсюда ко всем чертям- и пусть едет вместе со своей женой в провинцию. Бедняжка, за кого она вышла! Ее супруг, если он так ведет себя,не сможет ее защитить. По его милости она будет прозябать в провинции, не имея возможности вернуться ко двору.

219 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 8th 2009, 8:43 pm

Жан-Антуан Шико

Жан-Антуан Шико
Созидатель
Брови шута, теперь уже обе, проделали путь вверх по лбу и опустились обратно, причудливо изогнувшись в ироничном неудовольствии. Поведение фаворита было ясно, но ясно ли было ему, что он подписывает себе указ о королевской немилости? Шико посторонился, пропуская короля внутрь комнатки, а сам улыбнулся Сен-Люку, сверкнув белыми зубами из под темной полоски усов.
- Мне угодно пожелать Вам доброго вечера, господин де Сен-Люк.
Сочувствие к пленному улетучивалось с каждой секундой наблюдения за его глупым поведением, которое еще и подчеркивалось красными глазами. Отчего он плакал? От ярости и обиды или от бессилия? В любом случае такой поступок был сродни детскому поведению. Как мальчишка, которого выпороли, так и Франциск позволил себе сорваться на слезы.
При последних словах короля, Шико с горечью убедился, что Генрих не склонен воспринимать все, как шутку. Сен-Люку удалось вывести из себя монарха, обычно очень милостиво относящегося ко всем промахам шалостям своих друзей. Теперь оставалось только одно – надеяться на то, что фаворит образумится и исправит положение сам. если же нет, то тогда придется склеивать разбитое самому…

229 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 8th 2009, 9:14 pm

Франсуа де Сен-Люк

Франсуа де Сен-Люк
Бесстрастный летописец
Вслед за Шико в покои заточенного фаворита вошел тот, кого последний сейчас хотел видеть меньше всего. А если и хотел, то только для того, чтобы задушить. Гнев закипел в нем с новой силой, когда король, мало того, что сыгравший с ним эту злую "шутку", так еще и продолжал издеваться, стараясь еще сильнее уязвить его. Конечно, Сен-Люк в душе был готов к этому, но ведь всякой подлости есть предел. Гнев закипел в нем с новой силой. Ему захотелось броситься на короля, схватить за волосы, ударить. Неслыханно даже думать об этом, и тем не менее так оно и было. Но ничего этого, естественно, не последовало. Франсуа был рассудительным человеком. И, как бы ни был потрясен, разгневан и подавлен, всегда умел давать ситуации трезвую оценку, когда все бурные эмоции внутри него застыли. Если он снова начнет кричать, истерить, или даже ползать на коленях(чего бы он, впрочем, теперь никогда бы не сделал), он рискует вызвать еще больший гнев короля, и тогда его, мало того, что выкинут из Лувра, так еще и посадят куда-нибудь в Венсенский Замок. О таком чудесном подарке, как изгнание, Сен-Люк даже и не мечтал. Поэтому, все что оставалось, это смириться с судьбой, и со спокойствием встретить все нападки короля, коих, как видно, должно было последовать еще немало. К тому же, его необузданное или нахальное поведение могло не только рассердить короля, но и вызвать еще больше насмешек с его стороны и со стороны Шико. Посему граф решил не давать волю новой вспышке ярости, и усилием воли "заковал" свой внутренний гнев в ледяную глыбу, образовавшуюся у него в душе. Он медленно кивнул шуту, безмолвно отвечая на его приветствие, а затем переместил мрачный взгляд безразлично смотрящих глаз на монарха.
- Ваше Величество, - хладнокровно отвечал Сен-Люк ничего не выражающим тоном, - изволили сделать мне честь своим присутствием? Благодарю Вас. Я всегда рад видеть своего государя.
К своему собственному удивлению Сен-Люк заметил, что говорил совершенно с неприкрытым спокойствием. На его лице не было больше и тени злобы, равно как и радости. Ни улыбки, ни ненавистной гримасы. Зубы не стучали от сдерживаемой ярости, а кулаки разжались сами собой. Он прямо держал спину, гордо подняв вверх голову, и не потупив свой взгляд. Будучи в некотором роде фаталистом, Франсуа решил отдаться воли проведения, изгоняя из своего разума бурные эмоции, и оставляя лишь равнодушие и холодную вежливость.
- Простите меня, мой король, - произнес молодой человек, глядя в миндалевидные глаза Валуа, - Мое поведение было недостойно дворянина, и уж тем более Вашего друга. Больше такого не повторится.
Сен-Люк на мгновение задумался, а затем издал едва уловимый вздох, попутно сощурив свои голубые глаза.
- Вы поступили справедливо, сир. А я ошибался. Это была минутная слабость. Отныне и впредь Вы никогда не увидите ее с моей стороны.
Граф сопроводил свои слова учтивым поклоном Генриху, посчитав, что покорные и безгневные слова - это лучшее, что только может помочь в этой ситуации, точно так же, как и прийти на ум.

239 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 8th 2009, 9:45 pm

Анри де Валуа

Анри де Валуа
Бесстрастный летописец
Генрих оттянул немного в сторону ворот своей рубашки и прямо воззрился на миньона. Хоть Его Величество и слушал Сен-Люка довольно внимательно, решение относительно его дальнейшей судьбы пришло к Генриху мгновенно.
- Сударь - мягкий голос короля немного смягчил общую напряженную атмосферу, однако в нем все равно явственно слышалась холодность - Я ценю Ваше умение брать себя в руки, когда Вы этого захотите. Хотелось бы, чтобы такое благородное желание посешало Вас чаще. Однако, невозможно все время прятать за ширмой свое истинное лицо. Впрочем, спасибо, что показались без масок- на Вашу суть я сегодня насмотрелся сполна.
Генрих сцепил свои токие красивые пальцы в замок. Он не чувствовал к Сен-Люку абсолютно никакого гнева, ровно как и общество миньона Валуа было больше не нужно.
- Я думаю, Вы будете рады узнать, что я не собираюсь Вас более задерживать в Лувре, так как сама мысль о Вашем присутствии здесь мне неприятна.
В голосе Генриха отсутствовала всякая напусканая выразительность. Он говорил негромко, четко и ровно. И именно по -этому слова его звучали как нельзя более серьезно. Сен Люк был осужден королем на изгнание, без права на помилование. Генрих больше не хотел видеть своего бывшего фаворита.
- Куда Вы поедете и что будете делать, мне безразлично. Я не хочу видеть Вас в Париже, а тем более здесь, в моей резиденции. Никогда.
Расцепив пальцы, Генрих отвел взгляд от Сен-Люка и посмотрел на шута. Судя по выражению лица Шико,шут явно был не на стороне Сен-Люка. "Вы поступили справедливо, сир"- эхом отдавались у Генриха в голове слова Сен-Люка. Генрих не расценивал этот свой поступок с точки зрения справедливости или несправедливости. Это нельзя было подогнать под такие рамки.
- И имейте в виду- напоследок добавил Генрих опальному миньону- Если я замечу Вас в какой-либо антигосударственной деятельсности, можете в таком случае не рассчитывать на мое снисхождение.
Последнее было сказано скорее потому, что король хотел уязвить Сен-Люка. НЕ сказать, чтобы Генрих считал его способным на предательство, он просто не исключал такой возможности.
Задумчиво усмехнувшись, король направился к двери, по пути бросив Шико :
- Пошли отсюда.

249 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 9th 2009, 3:21 am

Жан-Антуан Шико

Жан-Антуан Шико
Созидатель
ТО, что господин де Сен-Люк нашел в себе силы, чтобы справится с приступом истерик конечно делало ему честь, но увы, теперь уже было поздно. Шико поддерживал решение своего друга и короля Франции. Всему есть свои пределы, а уж монаршьему терпению и подавно.
Шико тяжело вздохнул и в наступившей тишине, так резко наступившей после длинной и дышавшей обидой тирады короля прозвучал голос шута, на удивление спокойный.
- Генрих, Генрих, ты хочешь так сурово наказать провинившегося мальчишку? Неужели так строго судят ребенка, когда он без спросу залазит в сладости?
Словно рассуждая, шут приблизился к бышему фавориту и быстро шепнул:
- Просите прощения, если не хотите закончить свои дни в провинции на замшелых камнях своего замка. Да будьте благоразумны!
Не о Сен-Люке пекся шут, хотя верность и преданность этого человека делали ему честь и подымали в глазах Шико, но спокойствии государя. Ведь Генрих наверняка потом пожалеет о том, что так опрометчиво выгнал того, кто был с ним в Ла-Рошели, ездил в Польшу, а затем вернулся от туда и остался верен. Пока что самым большим промахом молодого человека была его женитьба на девице де Коссе, в список неугодных дел добавлялось хамство, а это было куда страшнее...

259 февраля 1578 года. Взаперти Empty Re: 9 февраля 1578 года. Взаперти Октябрь 15th 2009, 8:26 pm

Франсуа де Сен-Люк

Франсуа де Сен-Люк
Бесстрастный летописец
Сен-Люк молча, не моргнув и глазом, не изменив бесстрастного выражения на своем лице, спокойно выслушал суровый приговор монарха. Но справедливый ли? Быть может, это было не так важно. Ты провинился, а значит должен был отвечать за свои поступки. Граф корил себя за слабость, за то, что позволил себе это перед королем и его шутом. Но, как только Генрих произнес слова, касающиеся изгнания, Сен-Люк испытал самые противоречивые чувства, которые ему когда-либо удавалось испытывать за свою жизнь. С одной стороны - сердце его подпрыгнуло, душа возликовала, а все нутро хотело исторгнуть радостный крик. Наконец-то! Подальше от оков, связывающих его не дружбой, но прихотью монарха, подальше от этих пыльных стен, расфуфыренных щеголей, от друзей, готовых предать или подстроить ловушку, если буду видеть в этом свою выгоду. К своей любимой жене, на волю, в свое родовое поместье, гулять с обожаемой супругой на свежем воздухе, под тенью деревьев, под сводами лазурного неба, возле озера, в котором играет отблеск серебристых лучей сияющего солнца, и где щебечут птицы, а пожелтевшая листва осыпает свои золотые листы ранней осени, покрывая природным бархатом мягкую землю. Казалось бы, ничего большего и нельзя было желать. Но что же с другой стороны? Позор, предательство, унижение. Отправиться в изгнание и никогда не возвращаться в этот славный, засевший тебе в душу навсегда, город Париж? Быть без короля, твоего друга? Внезапно граф осознал, что если бы он сделал это, то на всю жизнь остался бы одинок, если не считать его милой Жанны. Где-то в самой сокровенной глубине своей, может быть и не самой лучшей, но все же, души он понимал, что не сможет существовать без Генриха, без его гнусавого голоса, который преследует Франсуа с криком: "Эй, Сен-Люк, мне скучно, иди сюда и развлеки меня". Без, порядком надоедающих иногда, колкостей Шико. Он, как бы не старался убедить себя в обратном, будет очень скучать по философским высказываниям Келюса, по нахальной физиономии Можирона, по пижонству Д`Эпернона и по храпу Шомберга. В предвидении всего этого его ждала тоска. Как же быть? На что решиться? В это мгновение к нему подошел Шико и быстро прошептал на ухо свой совет, которому Сен-Люк собирался последовать и без его наличия из уст королевского шута.
- Я знаю, - одними губами, не отворачивая своего взгляда с фигуры короля, произнес граф. Странно, но мысли о Жанне в голове молодого человека отошли на второй план. Как он проживет без того положения, в котором находится сейчас. Без всего этого, что окружает его, что является его средой, частью его сущности, что стало ему почти родным. Иначе говоря - что он без себя? Да, он должен попросить прощения, должен покаяться перед королем. А что, если государь прав, и он действительно оскорбил его, предав его дружбу и доверие? Что если это так, только Сен-Люк никогда не хотел всматриваться в эту суть глубже, яснее, без упертой уверенности в том, что он, де Кревкер, прав и ничего "такого" не делал, даже не желая считаться с мнением Генрике. Что, если это действительно так? Но тогда он не заслуживает даже капли сочувствия? Раз он предал всех кругом, в том числе и свою жену, самоуверенно не предусмотрев возможности ловушки, пренебрегая хорошим настроением короля, что так же сказывается и на Жанне? Мысли начинали путаться и прыгать в голове миньона. Невозможно описать, какая буря сейчас бушевала в душе Сен-Люка, какие жестокие схватки могучих титанов, как у Гомера, или фантасмагорические круги, как у Данте происходили там. И решение пришло само собой. Просить прощения! Разом искупить все злодеяние, которое он успел совершить. В конце-концов, если государь простит его, то он сможет не только вновь войти с ним в теплые отношения, но и, быть может, скоро увидеть свою драгоценную супругу. Это было бы выходом из положения! И сердце Сен-Люка, которое еще несколько минут назад пылало гневом, ненавистью, отчаянием, а затем наполнялось холодом и равнодушием, согласилось на это, и не видело другого. Граф медленно склонил голову, а затем вскинул ее, посмотрев в лицо Генриху, без боли, без страха, без гнева, и даже с некоторой мягкостью. Взгляды миндалевидных и голубых глаз встретились.
- Государь, - начал близкий к опале фаворит, - Вы хотите отправить меня в изгнание. По размышлениям, которым я предался, мой король, только что, я начинаю понимать, что это даже более, чем справедливо. Но, подумайте, кем бы станем друг без друга? - Франсуа говорил тихим, полным искренности голосом, не пряча взгляд, - Не знаю, что до Вас, мой король, но я не смогу... Вы вольны поступать, как угодно, но я не представляю себе существования без Вас, без Ваших шуток, без наших с вами тренировок, без игры в шахматы и без вечернего туалета... А как долго мы с Вами пребывали, порой, и в горе и в тяготах. На нас опускалась тысяча невзгод, но мы все же находили спасение друг в друге. Столько раз мы с Вами задыхались бок о бок в пороховом дыму! - внезапно губы Сен-Люка тронула какая-то странная, теплая улыбка, и он продолжал: - А помните того самого солдата из Ла-Рошели, который накинулся на Вас...Вы тогда еще поломали шпагу, и отбивались незаряженным ружьем. Я бросился к Вам на помощь. Помните? Я продырявил ему грудь тем самым ударом, который у меня получился благодаря Вашим утренним тренировкам, хотя я тогда ныл, что приходится вставать так рано. Вот потеха была... - выражение и черты лица графа теперь принимали совсем иной вид, спокойный, благородный и несколько печальный, - Что до моей души, то Ваш приговор отрывает от нее что-то теплое, подобно музыкальной струне от арфы, без которой она не сможет быть. Мы через столько прошли вместе. Я всегда верил в Вас, сир, в Ваше светлое будущее, и в Ваше великое сердце, способное вынести любые невзгоды и творить благодеяния. И, бог мой, разве Вы не знаете? Я и мои друзья... Вы всегда были нашим кумиром, и мы столько раз рисковали за Вас жизнью, всегда готовые принести себя в жертву, отдать последнюю каплю своей крови, последний глоток своей жизни и свой последний вздох, лишь бы защитить от беды Ваше Величество.
Сен-Люк сделал паузу, поскольку ему надо было перевести дух. Слова лились у него сами собой, из сердца, а все чувства сияли у него в глазах и переизбыток отрицательных и положительных эмоций брал свое. Тем не менее он быстро справился с этим и продолжал:
- О, государь, если я обидел Вас, если Вы подумали, что я предал или отвернулся от Вас, то, поверьте, это было не умышленно. Несмотря на мою минувшую слабость и гнев, который Вы видели, и который я позволил себе по отношению к Вам, уверуйте, что в моей душе, которая, быть может, уже омрачилась в Ваших глазах, никогда не было и следа ненависти к Вам, - граф испустил еле заметный вздох, Простите меня, мой король, что позволил себе пренебречь Вашей дружбой и Вашим доверием. После этого Вы можете ненавидеть меня, сколько можете, я пойму и подчинюсь любому Вашему приговору. Но, если даже Вы больше не считаете меня своим другом, то позвольте хотя бы мне считать Вас своим. Ваше место в моем сердце уже не изменится, и, клянусь, так будет всегда.
Закончив свою длинную, дышащую искренностью всех его истинных чувств, тираду, Сен-Люк приложил руку к груди и склонился перед монархом, ожидая любого слова и любого наказания, если таковое Его Величество соизволит произнести. Граф не лукавил. Он подчиниться. Даже если приговор будет суров для него, он это сделает. Ибо он действительно любил своего короля, своего друга, и подобное чувство по отношению к Генриху у него не исчезнет никогда. До смерти.

Предыдущая тема Следующая тема Вернуться к началу  Сообщение [Страница 1 из 2]

На страницу : 1, 2  Следующий

Похожие темы

-

Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщения

 
  •  

Создать форум | Форумы RPG | Исторические | ©phpBB | Бесплатный форум поддержки | Сообщить о нарушении | Последние обсуждения